В чем смысл искусства? Зачем человеку искусство, музыка? Зачем мы это придумали с научной, с эволюционной точки зрения? Зачем нужно было искусство древнему человеку.
По словам писательницы Антонии Байетт, искусство нужно человеку, чтобы представить мир, изобразить его, сохранить с него слепок. Я тоже так считаю. Искусство нужно нам, потому что мы без него не можем быть современными людьми, потому как оно идет с нами рука об руку не одно тысячелетие.
Да и что назвать искусством, а что им не является?
Я полагаю, что искусство – это все, что создается человеком в виде попытки отобразить свои эмоции, впечатления; это внутренний толчок, который заставляет художника рисовать, архитектора – моделировать, музыканта – сочинять и играть музыку. Это наша сущность. Тот, кто сам не рисует, не сочиняет, стремится к этому через произведения других: эмоции и впечатления творца и публики переплетаются в нечто новое, понятное для всех, но в то же время в этом есть что-то личное для каждого.
Искусство можно поделить на понятное всем или имеющее узкий круг понимающих,
Но в любом случае это будет искусством, потому что в нем есть главное – эмоция, душа, вложенная в произведение его автором.
Сама формулировка темы привела меня в замешательство. Дело в том, что какая бы эпоха не была за окном – искусство рядом всегда. Да и эпоха потребления – почему она именно сейчас? А что было в VII веке нашей эры, а что в VII веке до нашей эры? Что такое это потребление? Если это потребление материальных и духовных благ, тогда ничего не поменялось. Меняется оболочка – появились свечи, автомобили, нанотехнологии, но суть всей нашей жизни осталась прежней, и люди совершенно не поменялись, это прекрасно видно из самой истории или из книг.
Конечно, сейчас появилась так называемая массовая культура, но дело в том, что люди всегда были и будут склонны считать именно свою эпоху самой продвинутой и самой проблемной. А дело в том, что когда были безумно популярны венские классики, композиторы-романтики, их слушать было модно, почетно, привычно (для высшего света, конечно). И в деревне то же самое – частушки, былины кочевали от родителей к детям, и все знали свои местные песни, сказки. Все. Это и было массовой культурой того времени, просто почему-то многие боятся называть вещи своими именами. Сейчас принято считать, что это святое, но это просто музыка того времени, как и литература, архитектура и т. п. Что-то из этого, безусловно, вошло в золотой фонд человечества, но далеко не все.
Так что искусство и эра потребления были всегда, просто цивилизация не стоит на месте, и меняются идеи, причины, оболочка.
Сочинения по темам:
- Каждый из нас, наверное, хотя бы раз в жизни задавался вопросом “зачем надо учиться?” или “зачем я учусь?”. Чаще всего...
- История – жизнь людей, она складывается на протяжении многих веков. Историю нужно обязательно знать, изучая историю, мы узнаем о том,...
(написано в 2005 году для книги)
Что это такое – искусство? Никакие определения не дадут полной ясности.
В русском языке, скажем, это слово происходит от ИСКУС, или ИСКУШЕНИЕ. Интересно, что только в русском слова "искусство" и "художник" звучат по-разному. Сравните:
Английский язык: искусство – art, художник – the artist.
Итальянский: искусство – arte, художник – artista.
Французкий: искусство – l"art, художник – artiste.
Сербский: искусство – уметност, художник – уметник.
Последнее определение нам близко, так как родственно слову "уметь", а "умелый" уже практически соприкасается с "искусный". Но, впрочем, все эти наблюдения неконкретны. А различные словари и энциклопедии тоже поют каждый на свой лад.
Одни сообщают, что искусство – одна из форм общественного сознания, отображающая действительность в художественных образах. Другие утверждают, что оно – средство познания и изменения жизни, составная часть духовной культуры человечества, специфический род практически-духовного освоения мира. Третьи настаивают: искусство – это творческое осмысление окружающего мира талантливым человеком. Плоды этого осмысления принадлежат не только его создателям, а всему человечеству, живущему на планете Земля.
Четвертые (БСЭ) вообще разделяют искусства на изобразительные и неизобразительные. К первым они относят живопись, скульптуру, графику, фотоискусство, воспроизводящие с различной мерой чувственной достоверности визуально воспринимаемую действительность либо с помощью реальных трехмерных объемов (скульптура), либо путем их изображения на двухмерной поверхности (живопись, графика, фотоискусство). К неизобразительным искусствам эти словари относят архитектуру, декоративно-прикладное искусство и художественное конструирование, где зрительно-пространственные формы не предполагают, как правило, аналогий в реальной действительности.
Обратимся к истокам. Толковый словарь В. Даля сообщает: "Искуство – принадлежность искуснаго, искусность; знанье, уменье, развитая навыком или учением способность; ветвь или часть людскаго образования, просвещения; мастерство, требующее большаго умения и вкуса. Изящныя искуства, все художества. Искусничать, мастерить, работать что, требующее искуства".
Что тут скажешь? Каждое определение верно, и с каждым можно слегка поспорить. Мне хочется говорить в основном об "изящных искусствах" и "художествах". О живописи, с которой мы постоянно сталкиваемся в повседневной жизни. Посещая музеи и выставочные залы, мы учимся понимать, видеть, впитывать в себя красоту, ставшую уже частью и нашей обычной жизни. Искусство тем и прекрасно, что оно создается избранными, а принадлежит всем. Мы пытаемся понять созданное мастерами, приближаемся к их видению мира.
Нам вовсе не обязательно самим быть творцами, это невозможно, но стараться проникнуть в суть творения, приблизиться к его пониманию – в наших силах. И чем чаще мы становимся созерцателями картин, тем лучше для нас. Искусство многолико и вечно, но, к сожалению, оно не всегда влияет на нас без участия нашей воли, умственного напряжения, определенной работы мысли. Нужно захотеть научиться видеть и понимать прекрасное, тогда искусство будет благотворно влиять на нас, простых смертных.
Человек рождается, живет и познает мир, играя. Для игры характерно создание человеком в пространстве и времени той картины мира, которая дает ему ощущение полноты жизни. Играющий человек выражает себя в свободной деятельности, называемой игрой. От игры так же, как от искусства, люди получают удовольствие.
Что такое игра? Это модель реальности, слепок с нее, взаимодействие с ней, тренировка – чтобы усваивать законы жизни, перебрать всевозможные варианты отношений с действительностью и выбрать наиболее приемлемую для тебя стратегию поведения. То же и искусство: и модель, и тренировка, и игра. В произведениях искусства тоже созданы более-менее приближенные к реальности модели жизни, и с произведением, постигая его, можно поиграть. Во всяком случае, такую игру предлагает нам художник, каждый свою.
Как и в искусстве есть своя магия, о чем мы уже много раз говорили, так и в игре. Достаточно вспомнить гадания на картах, "Игрока" Достоевского и других игроков. И игра, и искусство происходят из одного древнего корня. Что есть мифы и сказки, описания старинных обрядов и ритуалов, как не игры – со своими установленными правилами, ходами и стратегиями, тактикой и выигранными призами? Здесь религиозная теория происхождения искусства смыкается с игровой: скажем, ритуальный танец перед охотой служил для "проИГРывания" предстоящего события и попыткой повлиять на его благополучный исход.
Детство играющего человечества всякий раз повторяется в детстве каждого ребенка. Мальчики играют в солдатиков и проигрывают ситуации, когда солдаты умирают в сражениях или побеждают. Девочки "наказывают" кукол, которые "не слушаются", одевают в разные одежды, выпрашивают у родителей мебель для куклы и подруг. Игра приближается к реальности. Произведение искусства – игра, которую оно предлагает, один из возможных срезов мира для попытки зрителя приспособить его к себе, представить, что было бы, если б мир был таков, как на картине.
Рецензии
Хорошая статья, во многом согласна.
Но все таки умелец и искусник имеет разный привкус.
Умелец - что-то такое добротно-утилитарное, качественное, а искусник, как ни крути, а ближе к искусу. Да и само искусство, на мой взгляд, обращено не столько к здравому смыслу, сколько к иррациональной составляющей, душе, если хотите. И тут можно сколь угодно говорить о понимании художников и все в таком роде, но вот если не цепляет, то можно стать знатоком, но не ценителем, а если цепляет, то и учиться нечему. Считывается. Суть искусства - как-то оформленная идея.
В мире есть множество вещей, которые приносят счастье: деньги, комфорт, красивые наряды, путешествия. Но отдельное место в жизни каждого занимает искусство. Мы можем понимать его или недолюбливать, разбираться или обходить стороной. Но именно искусство постепенно, капля за каплей, наполняет нас особенным и ни на что не похожим счастьем.
1. Действует на тело
Исследования показали, что когда мы созерцаем произведения искусства, то стимулируем двигательную кору - часть мозга, которая контролирует движения тела. Мы не просто видим объект, а чувствуем его каждой клеточкой. Ощущаем картины, романы, музыку всем телом, словно через нас проходит электрический заряд.
2. Уменьшает стресс
Созерцание успокаивает и даже лечит. Одно из исследований показало, что рассматривание пейзажей ускоряет процесс выздоровления после хирургических операций. Искусство обладает силой, которая способна освободить нас от мыслей, повторяющихся изо дня в день, сломать дурные привычки, избавить от беспокойства.
Рассматривая картину, слушая музыку или читая роман, мы, пусть на несколько минут, успокаиваемся и обретаем гармонию.
3. Помогает понять реальность
Искусство помогает нам познать и осознать три реальности: этого мира, других людей и реальность самого себя. Благодаря проводникам - художникам, поэтам, музыкантам, скульпторам - мы видим то, что до нас постигли другие, и пытаемся посмотреть на этот мир другими глазами. Глазами творца.
4. Развивает эмпатию
Эмпатия - важный дар, которые помогает понять чувства других. Жан Пиаже говорил, что мы взрослеем, когда обучаемся видеть вещи с точки зрения других людей. Мы не рождаемся с этим навыком, мы с трудом овладеваем им всю жизнь.
Искусство помогает нам «включить» эмпатию. Когда мы смотрим на творение художника или писателя, то видим реальность того человека. Прикасаемся к его восприятию действительности и познаём способы его самовыражения.
5. Учит видеть
Нужно признать - иногда искусство не приносит нам облегчение. Повесть может расстроить, картина - растревожить, музыка - опечалить. Но при этом искусство пробуждает чувства, «накаляет» их и помогает увидеть что-то важное.
Именно ради этого - способности видеть - всё затевается.
6. Заставляет думать
Почему Джоконда так улыбается? А чем опечалена героиня Фриды Кало? Зачем Кандинский изображает круги? Любой вид искусства - интеллектуальный или декоративный - заставляет нас размышлять. Раздвигает границы, тренирует мозг, учит понимать и вдумываться. Это не просто развлечение или сиюминутная радость, а счастье в более глубоком смысле.
Это довольно интересный вопрос, полного ответа на который пока еще не существует, насколько я знаю. И я попытаюсь ответить именно с научной/биологической точки зрения, без какой-либо попытки философствования или придания смыслов (я предупредил!).
Но есть предположения. Для начала позвольте небольшой пример:
Что вы видите на этой картинке? Скорее всего вы видите тут довольно скептичное (или просто недовольное) лицо и криво нарисованный куб. Правильно? На самом деле, конечно же, никакого лица тут нет. Это просто две точки и косая черта. Но вы видите лицо. Вы не можете не видеть лицо. Более того, вы даже "видите" "эмоцию" на этом "лице" (больше кавычек!).
Куба тут тоже нет. Куб фигура трехмерная, а рисунок двумерный. Но вы же "видите" объем. Но на деле это просто несколько кривых линий. И вот тут вы должны, по хорошему, остановится и задуматься: а что за чертовщина тут вообще происходит. почему вы вместо двух точек и черточки видите лицо? Каким образом это вообще может быть лицом? Откуда куб? Почему вы не можете перестать.
Ну вот теперь смотри сюда. Те же элементы:
Да, вот теперь это набор каких-то точек и кривых линий, каким он и являлся все это время. Магия пропала.
К чему я это все. Я это к тому, что мы видим мир не таким, какой он есть (чтобы это ни значило). Мы видим модель, построенную на интерпретации сигналов от органов чувств. И эта модель проходит огромную обработку, с вычленением разных объектов, достраивании недостающего и т.д. И это все совершенно неконтролируемо. Но иногда эта система сбоит, и получаются вот такие картинки:
Многие могут по несколько минут смотреть на картинку и не видеть ничего, кроме кирпичной стены. Но после того как увидят это "что-то еще" - оно уже будет там навсегда. Это опять же показывает, что как мы видим не то, что есть. Картина мира доходит до нас только после тяжелой постобработки нашими нейронными сетями мозга. Из сигналов вычленяется важное и отсеивается лишнее. Причем, что важно, а что лишнее - очевидно далеко не всегда. Как на картинке выше, например.
И так, при чем тут вообще искусство? Ну, по одной из гипотез, искусство это, в том числе и использование недокументированных особенностей этих самых нейронных сетей. Это позволяет нам видеть нам на размалеванных тряпках, то чего там на самом деле нет, слышать в странных ритмичных и пиликающих звуках вдохновенные мелодии и так далее.
То есть, грубо говоря, искусство может быть просто побочным продуктом критически-важных каналов обработки информации, и не нести в себе никакой практической ценности (с биологической точки зрения, конечно).
Но, скорее всего, все гораздо сложнее и эта гипотеза не претендует на исчерпывающее объяснение всего феномена, как обычно. Ну, например потому, что само понятие красоты имеет биологический смысл. . Но это вообще вопрос, который очень сложно изучать, потому что в нем слишком много субъективного и наносного-культурного.
Чтобы лишний раз не оказаться обманутым и не поддерживать распространенные ошибки, поставленную в вопросе «нужность» следует подвести под категорию ценности . Ибо в рассуждениях о «нужности» присутствует одна неустранимая двусмысленность: это понятие может мыслиться как в категориях необходимости, так и в категориях аксиологии. Если первое для общего контекста ответа без сомнения нам кажется выбором неудачным -- хотя бы просто потому, что для этого требуется предварительное основательное обсуждение определения необходимости, -- то относительно последнего следует сделать небольшую оговорку, что содержательные границы настоящей аксиологии заданы в субъект-объектных чертах; впрочем, это итак будет развернуто дальше.
Посему вопрос мы должны поставить следующим образом: «В чем ценность искусства? ». Такая и только такая форма гарантирует нам, что предмет следующего рассуждения выбран правильно и, стало быть, обязывает строго придерживаться понятия ценности и не смешивать его с другими.
Прежде всего необходимо усвоить, что искусство, как и многие другие вещи, лишено единого значения и утверждения: искусство есть как то, что оно есть в себе и для себя , но также есть то, благодаря чему оно есть и для других . Касательно первого скажу несколько слов, что, во-первых, для правомерных рассуждений в этом месте должен быть поставлен вопрос в категориях самоценности (например, «В чем самоценность искусства?»; и тут же я добавлю, что на данный вопрос пока нет ответа лучше и изящнее, несомненнее и самоочевиднее, чем ответ немецкого идеализма в лице Георга Гегеля), и, во-вторых, все же необходимо начать рассуждение именно с базового (всеобщего, непосредственного, единого с самим собой) понимания, о какой природе искусства идет речь, -- то есть мы должны коснуться как таковой сущности искусства. Таким образом, очевидно, относительно последнего (искусство во имя чего-то внеположенного) и будет дан ответ.
Но опять же, сославшись на то, что единого значения мы не сможем обнаружить даже внутри разделения сущностей, пусть хотя бы мы делим ее до однородных атомов и прочих неуловимых переходов, мы неизбежно встретимся с установкой наделить искусство специфическим или, если захотим, всеобщим значением. Ровно так я и постараюсь сделать -- дать ответ на уровне форм (оставив содержание для других вопросов), с одной стороны, как семиолог , и, с другой стороны, как феноменолог , соединив два этих начала в одно синтетическое объяснение.
Итак, коль скоро мы открыто отождествляем интуитивное или выразительное познание с эстетическим или художественным фактом, рассматривая произведения искусства как примеры интуитивного познания, и приписывая интуитивным познаниям характерные черты первых, -- коль скоро мы твердо стоим на этом отождествлении -- искусство есть прежде всего особый вид этого интуитивного познания; оно есть форма, свободная от чувств и психической материи; иными словами, это есть интуиция более глубокая и сложная по сравнению с той, которая обыкновенно переживается нами в общей жизни духа. Таким образом, искусство есть, с одной стороны , совершенная интуиция выражения, выражение впечатлений, самоутверждение человеческой активности (в принципе, уже отсюда можно начать правомерное рассуждение о ценности искусства в рамках, например, классического искусствоведения); но с другой -- это чистая идеализация природы, идеализирующее подражание природе; это есть семиозис эстетических монументов и идеалов; мимесис, основанный не на механической репродукции, не на дублировании и симуляции естественных объектов и даже не на аналогии между субстанциями абстрактного и конкретного, -- но на религиозном опыте первообразности.
Приведенным выше положением я избавил читателя от необходимости в изучении предварительного слова к каждому из объяснений. Так, на вполне обоснованных основаниях теперь я могу начать рассуждение о ценности искусства с точки зрения семиотики и феноменологии, поскольку этим самым положением открывается дорога как к одному, так и к другому.
Неподготовленному читателю дальнейший текст без хотя бы какой-нибудь мало-мальской вводной части покажется непонятными и многосложными, поэтому я начну с того, что современное художественное семиотическое знание, как и, врочем, феноменологическое, дифференцировано на множество школ и концепций, каждая из которых по-своему говорит об искусстве. При всей кажимости формальной методологии семиотики, не все школы ставят в центре знакомой системы искусства непосредственно знак (как, например, это приятно в традиционной школе Пирса), есть и такие, кто ставит субъект, то есть активную личность (например, один из лидеров русского символизма Андрей Белый). Условимся, что в моем ответе нет ни центров, ни опор, поскольку я не выражаю собственную теорию -- а если и выражаю, то, несомненно, частично и косвенно, -- но лишь пересказываю мой опыт в изучении семиотики и феноменологии.
В силу взаимодействия с общим семиотическим пространством категориями языка искусства (доказывать тезис, что искусство есть язык , думаю, излишне) являются всюду схватываемые культурные единицы, которые только и создают самое искусство, имеющее себя в себе до тех пор, пока оно является собой для нас. Этим самым утверждением как таковое бытие искусства есть только бытие искусства для нас; иными словами, искусство есть не иначе как все то, что воспринимается и называется как искусство.
Категория знака в искусстве двойственна (но не дихотомична) и подводится под категории творимого и творящего . Если первое не вызывает у нас проблем с пониманием, относительно второго необходимо привести авторское (мое собственное) определение: творящему соответствует описанная в начале форма интуиции (грубо говоря, субъект творца). Следовательно, обнажение знака в искусстве манифестирует особое триадическое общение между творцом, творимым и творящим: из инобытия творца сообщение формы творящего через посредство формы творимого отражается в общем семиотическом пространстве. В культурном контексте эта манифестация связывает творца с прочими субъектами культуры через известные формы переживания. В этой эстетической коммуникации обнаруживается знаковость искусства -- зиждительная сила, или, как я ее по всей справедливости могу назвать, ενέργεια. Уже на этом этапе отчетливо видны первые предпосылки ценностного определения искусства.
Развивая далее последнее утверждение, мы приходим к всеобщности языка искусства. В самом деле, вытворяя жизнь в ее многофакторности и нелинейности, искусство раскрывает не имманентность действительных объектов, но, как уже было сказано, инобытие творца, постигаемое другими через переживание; выражаясь более точно -- через чистое сопоставление творимого с прообразами инобытия других. Это самое раскрывание (в силу интуитивности) определяет прагматику искусства -- мы все еще рассуждаем в культурном контексте -- как прагматику сопоставимости . В последнем и состоит смысл языка искусства, который знается и представляется себе в его всеобщности. В этом месте мы находим первое объяснение ценности искусства.
Единицей языка сопоставимости я называю отношение «сигнал-образ ». Этот термин для семиотики очень специфичен, поэтому, опуская объяснение выбора именно такого термина и прочие несущественные детали, я уточню, что здесь понимается чистое восприятие творимого в качестве объекта информации -- сообщения. Но тут же мы обнаруживаем известную проблему семиотики искусства. Если в традиционных семиотических системах знак есть определенный знак и ему всегда поставлено в соответствие (пусть и произвольно) какое-либо обозначаемое, то в искусстве же знак, в силу собственной двойственности, а также в силу разнородности интуиций, имеет принципиально иной характер: здесь знак утрачивает свою определенность и становится аналогией между сигналом (вызванное для восприятия) и образом (прообразностью). Из этого следует чрезвычайно существенный вывод: искусство есть модель (вторичная моделирующая система, если придерживаться строгой терминологии). Этим тезисом мы подходим ко второму объяснению ценности искусства.
Итак, как модель искусство выступает в качестве «первоисточника» действительности, или не-искусства, несемиотического бытия человека, -- ибо схватывание (то, из чего творящее берет силу) самой действительности представляется возможным только ввиду различия между образами реальными и образами ирреальными -- за счет перевода языка природы на язык интуиции (и далее на специфический контекстный язык самого искусства). Семантическая эквивалентность такого отношения не требует особых правил построения, кроме, пожалуй, того, что перекодировка действительности не сама-в-себе, но уже в целом заключена в языке модели.
Однако, данное определение, вообще говоря, не столько неправильно, сколько представляет нам не то, что оно выражает на самом деле. Ибо корректнее было бы назвать не искусство моделью действительности, но действительность моделью для искусства, или «образцом» творимого. Но это вопрос сугубо семантический, поэтому даже не смотря на то, что если попытаться хорошо разобраться в этом пусть и чисто терминологическом вопросе мы можем коренным образом прийти к совершенно другому выводу, -- на нем мы все же останавливаться не будем.
Говоря о «первоисточнике» действительности, я имею в виду, что творимое, прежде чем стать сущностью и найти свое бытие, должно быть именно схвачено , то есть понято трансцендентно; следовательно, задача искусства в этом отношении не просто установить аналогию, но и дополнить ее, наложить свой отпечаток на самую природу. Так, искусство корректирует границы действительности, выявляя новые черты творимого. Обратный перевод означает уже аналитический акт, который опредмечивает творимое и вносит его измененный образ в структуру действительности, тем самым не уничтожая и не противопоставляя, но умножая прообразы данного творимого. Подобный процесс умножения прообразов, благодаря склеивающей функции культуры, соответствует описанному в начале понятию семиозиса искусства. В этом месте мы находим второе объяснение ценности искусства.
Конечно, это далеко не все, можно было бы порассуждать еще о многом: о тождестве и аналогии, о связях моделей творца и действительности, об автокоммуникации и т.д. Однако я считаю, что приведенное объяснение практически полностью исчерпывают всю семиотико-феноменологическую ценность искусства.
