Интервью с Елизаветой Алексеевной Даль: «Свой дом он закрыл от всех». Графиня апраксина, она же – даль – А какими для вас были последствия этого романа
Мое детство и юность прошли в доме на канале Грибоедова. На верхних этажах жили писательские семьи, нижние были отданы пролетариям, - рассказывает Елизавета Алексеевна. - К деду, профессору филологии Борису Эйхенбауму, захаживали Шварц, Зощенко, Тынянов, Ольга Берггольц, Юрий Герман, артист Игорь Горбачев и многие другие. Я же, чтобы не прослыть "писательской сукой и стервой" (так называли нас обитатели пролетарских этажей), дружила со шпаной и водила дворовых "авторитетов" домой. Дед был в шоке, "поручал" меня Мише Козакову (его семья жила на нашей лестничной площадке), который был старше меня на несколько лет. В Мишу, необыкновенно красивого и интеллигентного, была влюблена вся наша женская школа, а я "страдала" по шпане Витьке Лосеву, кличка - Лось.
- Это была первая любовь?
- Скорее, робкие предчувствия, ожидания любви. Даже позже, когда пробудилась первая женская страсть к мужчине, любви, как я поняла потом, еще не было. Как-то на одной из наших домашних посиделок Израиль Меттер, автор сценария фильма "Ко мне, Мухтар!", слывший известным сердцеедом, пригласил меня на танец. Ему тогда было 45, мне - 15. Мы стали встречаться. Мама, узнав о наших отнюдь не платонических отношениях, исцарапала "соблазнителю" лицо. Досталось Меттеру и от Миши Козакова, Виктора Шкловского, а Союз писателей, осудив, и вовсе "сослал" его в Калугу.
- Вы не бросились вслед?
- Нет. Мы встречались позже, и я благодарна, что Меттер оказался опытным любовником: после него отвращения к сексу я не испытывала... Хотя через три года, когда решила выйти замуж за своего ровесника Леню Квинихидзе, обидных допросов поначалу было немало. Я ничего и не скрывала. Мы прожили вместе три года и разошлись друзьями. Без поклонников я не оставалась и однажды в гостях познакомилась с уже известным в ленинградских поэтических кругах Иосифом Бродским. Мы протанцевали весь вечер, и он назначил свидание. Водил меня по Петропавловской крепости и беспрестанно читал стихи. Прощаясь, пригласил встретиться в ближайшую полночь и покататься на велосипеде. Помню, увидев его с велосипедом под окнами, долго отговаривала от рискованного рандеву по ночному городу. Наконец Бродский поднялся к нам и на балконе до утра читал, опять же, стихи. Между нами завязалось нечто вроде романчика: я знала, что у него есть женщина, позже она родила ему мальчика и тут же ушла к другому. Бродский познакомился с сыном, уже будучи нобелевским лауреатом, и особых чувств между ними не возникло. А у меня тогда на горизонте появился Сергей Довлатов, необыкновенно красивый и ласковый.
- Насколько знаю, именно к "довлатовскому" периоду относится и ваше знакомство с Олегом Далем?
- Григорий Козинцев взял меня монтажером на свой фильм "Король Лир". В один из дней вместе со съемочной группой я выехала в Усть-Нарву, где и увидела в монтажной Олега, игравшего Шута в этой картине. Он был такой трогательный: худой, - казалось, до прозрачности. С выбритой для роли головой, с коротким "ежиком" специально выкрашенных желтых волосиков. Но Олег меня тогда просто не заметил.
19 августа я пригласила друзей отметить свой день рождения в ресторане, куда случайно забежал поужинать и Олег. Увидел нас, подошел. Из ресторана мы вышли вместе, долго гуляли по городу, а у гостиницы попрощались. Утром, выйдя в холл, я споткнулась на лежащее на ковре тело - Олег! На все попытки поднять его он смешно размахивал руками и кричал: "Это моя улица!". Все-таки мне удалось поставить его на ноги, и мы буквально доползли до номера. Помню, лил, наводя какую-то неосознанную грусть, дождь. Олег протрезвел, стал петь мне песни. Каких-то особых отношений у нас тогда не завязалось. Вскоре он уехал в Москву и на прощание пригласил в гости.
В один из выходных я приехала в столицу и позвонила в "Современник", где он работал. Его позвали к телефону, и я говорю в трубку: "Олег, здравствуй, это Лиза". В ответ злое, раздраженное: "Какая еще Лиза?!" В тот же день я вернулась в Ленинград. Только позже узнала: если Олег занят в театре, для него ничего и никого вне сцены не существует. Через несколько дней он приехал на "Ленфильм" и, встретив меня в студии, бросился навстречу с такой радостной улыбкой, что я тут же забыла про недавнюю обиду.
- Как же он сделал вам предложение?
- По-далевски своеобразно. В один из вечеров и Даль, и Довлатов оба оказались у меня в гостях. Мы допоздна засиделись на кухне, пили водку, разговаривали. И вдруг до меня дошло: каждый из них пытается пересидеть друг друга. Выпроваживая обоих, шепнула Далю, чтобы он непременно вернулся и пожалела о сказанном: видели бы его разгневанное лицо! Во всем прямодушный, порядочный, он не терпел и намека на хитрость, ложь... В ту ночь он остался у нас, а на рассвете разбудил меня и маму, чтобы официально попросить у нее моей руки. Для нас это было достаточно неожиданно, хотя должна сказать: если мужчина у меня оставался ночевать, то это значило, что я в него влюблена.
Я не стремилась к семейной жизни - к чему? Олег же думал на этот счет иначе: " В нашей стране надо жить по закону. Без штампа - ты ведь будешь везде со мной - нам не обойтись". Но свадьбы никакой не было: заурядная регистрация брака в загсе с выдачей свидетельства, которое Олег, по мнению загсовских работников, "испортил", написав на канцелярской бумаге: "Олег + Лиза = Любовь". Потом мы зашли в кафе-мороженое, выпили шампанского. Медовый месяц - всего три дня (у Олега были гастроли), но они были одними из самых счастливых в моей жизни.
Потом... потом Олег опять запил по-черному. В таком состоянии его грабили, избивали, забирали в вытрезвитель. А дома он превращался в зверя: сколько раз я спасалась от него бегством!
После одного из таких буйных запоев, случившихся во время гастролей ленинградского Ленкома (Олег работал там в сезон 1972 года) в Горьком, я едва вырвалась из его рук. Уехала в Ленинград. А через несколько дней девочки с "Ленфильма" доставили его к нам домой и прислонили к стене лестничной площадки. Мы с мамой думали, что он в стельку пьян, попытались уложить в постель, но тут почувствовали: с ним что-то неладное, Так оно и оказалось - у Олега было тяжелое воспаление легких, градусник буквально зашкаливал, но "скорая" отказалась приезжать, порекомендовав утром вызвать участкового врача. Неделю он молча пролежал лицом к стене. Эта болезнь вконец сорвала его легкие. Впрочем, не только легкие. Олег опять стал невыносимым, и как-то моя мама предложила ему уехать в Москву. Дала 25 рублей на дорогу. Наутро он очень красиво ушел: в ванне навел на себя ослепительный блеск и, очень элегантный, зашел к нам на кухню: "Ну, я поехал. Могу пока оставить ключи от квартиры у себя?"
"Можешь", - услышал он в ответ. Я еле удержалась, чтобы не броситься вслед за ним. Мы расстались в середине марта, а 1 апреля он позвонил и сказал, что теперь все будет в порядке: он зашился на два года. "Это не повод для первоапрельских шуток!" - резко ответила я. На другой день он приехал, повернулся ко мне спиной, спустил брюки и показал заплатку от зашитой "торпеды". И спросил: "Теперь веришь?" С этого момента началась совершенно новая семейная жизнь.
- К вам наведывались друзья?
- "Горе мое и беда моя - от друзей моих. Только сейчас я это понял. Опять же на практике - ОПЫТ. Не в голове, но в сердце. Не приспосабливаться, не обезразличиваться. Обратиться внутрь - там моя сила, моя земля обетованная. Дело - моя крепость. Никого близко не подпускать. Я - хозяин! Я - раб!.." Эта дневниковая запись сделана Олегом в начале 70-х годов и о многом говорит. Думаю, у Олега настоящих друзей не было. Хотя одни утверждают, что в последние годы жизни Даль говорил о своей дружбе с покойными Владимиром Высоцким, Владиславом Дворжецким, другие сами причисляют себя к его друзьям... Любил Олега Николаевича Ефремова, с которым он начинал артистическую карьеру, но друзьями они тоже не были. Олег так болезненно переживал, как он говорил в домашних разговорах, "предательство Ефремовым "Современника", что однажды, оказавшись с ним в одном самолете, спросил: "Олег Николаевич, почему вы не застрелились?"
С Ефремовым была связана личная, оскорбительная для Даля история. Придя в "Современник", он женился на Нине Дорошиной, с которой снялся в фильме "Первый троллейбус". Она "состояла в связи" с Ефремовым, и, когда между Олегом и Ниной возникли чувства, Даль переживал, что "отнял любимую у своего кумира". А "кумир" на их свадьбе, будучи в хорошем подпитии, предложил невесте посидеть у него на коленях. Не знаю, этот ли поступок Ефремова что-то поломал в Олеге, а может, сама атмосфера в "Современнике", которую не назовешь трезвой, но после свадьбы Даль стал хорошо прикладываться к бутылке... К тому же сама женитьба счастья не принесла: они развелись...
Потом Олег женился на Татьяне Лавровой. Вскоре выяснилось, что они, по словам Олега, "совершенно друг другу не подходят". Наверное, весь этот горький опыт "дружб и любовей" принуждал Олега при всей его ранимости (он был "человек без кожи") к одиночеству вне стен нашего домашнего очага. Он оберегал нас, боясь "запачкать" тем, от чего сам безмерно страдал и - потихоньку умирал. Поэтому никакой "дружбы домами" ни с кем не было. Да мне никого и не надо было.
Когда в моей жизни появился Олег, у меня возник смысл существования в своем доме. Он был первым, кто понял, оценил и принял мою домашность. Более того, он стал культивировать во мне это женское качество и добился того, что я незаметно освоила профессию "жена Художника, которому трудно". Сам Олег, когда-то не очень домашний человек, полюбил нашу квартиру в многоэтажке на Садовом. Помню, как купил пылесос, что было на него совершенно не похоже. А Шкловский многозначительно заметил: "Далик принес в дом пылесос?! Лизочка, поздравляю: это верный признак оседлости мужчины".
- Рождение ребенка - глубокий стимул к жизни. Вы не хотели малыша?
- Не получилось... Решили взять ребенка из детского дома, но нас отговорили от этого шага.
- Скажите, а чем можно объяснить его переходы из театра в театр, отказ сниматься в лентах известных мастеров?
- Кто-то очень точно сказал: "Олег был болен самой прекрасной и трагической болезнью - манией совершенства". А совершенство не терпит диктата, предательства... Он ушел из "Современника", когда театр готовился к постановке "Вишневого сада". Ему предложили роль Пети Трофимова, но он иначе думал о своем месте в этой постановке и заявил, что играть Петю не будет. Другую роль ему не предложили, и Олег покинул "Современник". В его дневниковых записях нередко встречается фраза "из принципиальных соображений". Так вот, он и впрямь своими принципами никогда не поступался.
Анатолий Эфрос, пригласив его в Театр на Малой Бронной, обещал роль Подколесина, о которой он так мечтал. Но пошли "игры", и Олегу досталась роль студента Беляева в "Месяце в деревне" по Тургеневу. Затем были репетиции спектаклей "Продолжение Дон Жуана", "Лунин, или Смерть Жака", во время которых Эфрос, не предупредив никого, в том числе и Олега, уехал в США. А ведь в договоре прямо говорилось, что Даль будет играть в спектаклях, поставленных Эфросом. Обманутый, Олег уже не верил, что Эфрос действительно когда-нибудь даст ему роли, о которых он грезил. Из "принципиальных соображений" он отказывался сниматься и в лентах известных деятелей кино, если видел, что предложенная роль - не его.
- Как он относился к своей славе?
- Он порой шутил, что мечтает о бронепоезде, чтобы ездить по Москве и чтобы его никто не узнавал. Он ходил по улицам в надвинутой на глаза кепке. На одном из творческих вечеров его по ошибке назвали народным артистом - и Олег, выйдя на сцену, парировал: "Небольшая ошибочка вышла: меня назвали народным, а я, скорее, инородный артист". У него всего одна, да и то посмертная премия за телевизионный фильм: тяжелый и несуразный хрустальный кубок.
- О каких несыгранных ролях он особенно жалел?
- Что касается невоплощенных актерских мечтаний, они, конечно, у него были. Он мечтал сыграть Подколесина, Хлестакова, Гамлета... Были роли, на которые его по непонятным причинам не утверждали. Это касается, например, роли Пети Ростова в фильме "Война и мир". Олег, вспоминая об этом, отшучивался: "Слишком хорош. Подходящей компании не нашли - вот и не взяли..."
То же было с ролью Теодоро в фильме режиссера Яна Фрида "Собака на сене". Олег несказанно удивился: почему, собственно, - вроде по всем данным подхожу? Потом выяснилось, главную роль играет Маргарита Терехова, отношения с которой у Олега были ледяными, поэтому решили: что Бог ни делает - все к лучшему... Была и драматургия, которую он мечтал воплотить, поэтому поступил на Высшие режиссерские курсы. Он, думая о новых работах, не хотел идти по накатанным рельсам. Поэтому зрел протест, принимавший порой странные, на чей-то взгляд, формы. Так, на спектакле "Валентин и Валентина", где он играл Гусева, сел на край сцены и попросил у зрителей прикурить. Конечно, последовал скандал, разбор на общем собрании труппы, выговор... А Олег просто был переполнен нереализуемой внутренней энергией, стремлением к независимости, свободе...
- Как сложилась ваша жизнь после смерти мужа?
- Мы с Олей, как он звал свою тещу, умерли вместе с ним. У них были удивительные отношения. Поэтому Оля просила ее прах развеять над могилой Олега. Что я и сделала...
Елизавета Даль в первую очередь известна как супруга и верная спутница народного артиста Украины. Она была с ним рядом на протяжении довольно длительного времени, особенно сильно поддерживая актера в последние годы его жизни, когда тому приходилось бороться с творческим кризисом и алкогольной зависимостью. Многие из тех, кто лично был знаком с Елизаветой, отмечают, что это была добрая, сдержанная и чуткая женщина. Именно такая и была нужна неутомимой и кипучей натуре Даля, но даже она не смогла его уберечь от саморазрушения и последовавшей затем смерти.
Детство
Елизавета Даль родилась 27 августа 1937 года. Она появилась на свет в Ленинграде. Ее имя при рождении было Елизавета Эйхенбаум. Детство героини нашей статьи прошло вместе с родителями в небольшой надстройке к дому на набережной канала Грибоедова в Северной столице.
Ее дедушка был известным в Советском Союзе литературоведом. Борис Михайлович Эйхенбаум имел степень доктора филологических наук, специализировался на изучении теории поэтического языка, считался одним из лучших представителей данного направления в стране. Девочка с детства росла в творческой и гостеприимной среде. В доме постоянно бывали гости, причем часто литературный бомонд. С Эйхенбаумом была дружна Анна Ахматова.
Блокада Ленинграда
Биография Елизаветы Даль очень непростая. Когда ей исполнилось всего четыре года, началась Великая Отечественная война. Вместе с родителями она оказалась фактически запертой в блокадном Ленинграде и стойко перенесла все лишения, голод и холод, хоть ее мать Ольга Борисовна потом неоднократно вспоминала, что девочка росла плаксивой. По всей видимости, свой отпечаток наложило нервное и беспокойное детство: Лиза плакала буквально по любому поводу.
Когда она подросла, тяжелое блокадное время в семье вспоминали редко. В блокаду умерла сестра героини нашей статьи Татьяна и ее отец Алексей Алексеевич Апраксин. Живыми после войны остались только сама Лиза, ее дедушка и мама.
Образование
После войны девушка тщательно выбирала профессию, старалась прилежно учиться в школе, чтобы у нее было больше шансов поступить в престижное учебное заведение.
К тому же на семейном совете было решено, что она возьмет фамилию отца, так как с еврейскими корнями строить карьеру в Советском Союзе было очень сложно. Так она стала Елизаветой Апраксиной.
Получив среднее образование, Лиза поняла, что больше всего ее тянет к точным наукам, она даже загорелась идеей окончить мехмат. Но конкуренция во всех вузах на этом направлении была слишком высокой, к тому же преимущество отдавали парням. Многие преподаватели просто не могли поверить, что девушка сможет успешно учиться на мехмате.
Потерпев неудачу, Лиза поступает в педагогический институт. Но диплома так и не получает. Эта профессия ей показалась слишком скучной, и она бросила учебу.
Трудовая карьера
После неудачи в педагогическом институте Лиза находит подработку в Зоологическом музее, затем какое-то время учится в Лесотехнической академии, но и в этом вузе понимает, что это не ее призвание. Академию она бросает через год.
После работы в Зоологическом музее ее берут монтажером на «Ленфильм». Эта работа оказывается знаковой в биографии Елизаветы Даль, потому что именно на киностудии ей посчастливилось встретить человека, который стал ее судьбой и главной любовью жизни. Но до этого у героини нашей статьи был другой избранник.
Первый муж
Первым мужем героини нашей статьи стал Личная жизнь у Лизы с ним откровенно не сложилась. Это был очень несчастливый брак, супруги постоянно ссорились и ругались. Причины для недовольства друг другом они находили практически каждый день.
Единственное, за что Лиза может быть благодарна Квинихидзе, так это за то, что именно он устроил ее на «Ленфильм». Без него девушку без образования навряд ли бы приняли на одну из крупнейших отечественных киностудий.
Сам Леонид был известным сценаристом и режиссером, тоже родом из Ленинграда. Он работал в в Одессе, Новосибирском и Хабаровском музыкальных театрах. Среди его киноработ все зрители знают политический детектив «Миссия в Кабуле», научно-фантастическую драму «Крах инженера Гарина», музыкальную комедию «Соломенная шляпка», комедийный телефильм «Небесные ласточки», сказку для семейного просмотра «Мэри Поппинс, до свидания!».
После развода с Леонидом Лиза, которая всегда была впечатлительной натурой, даже пообещала себе, что больше никогда не выйдет замуж. Но слово это не сдержала, наверное, ни разу об этом не пожалев. А вот ее экс-супруг женился во второй раз довольно скоро, его избранницей стала известная в то время советская балерина Наталья Макарова.
Знакомство с Далем
Жизнь героини нашей статьи буквально перевернуло знакомство с Олегом Далем. Познакомились они на съемках трагедии Григория Козинцева «Король Лир». Даль играл в этой картине Шута, а Лиза работала монтажером. На дворе стоял 1969 год.
Сам Даль позже вспоминал, что когда только увидел ее первый раз в Нарве, именно там проходили съемки картины, сразу подумал: «Это будет моя баба». Хотя даже не знал, кто она и что они окажутся в одной съемочной группе.
Интересно, что в самой Нарве отношений между ними тогда так и не завязалось, зато когда они вернулись в Ленинград, начался самый настоящий роман. Лиза вспоминала, что вместе с Далем у нее в гостях был Сергей Довлатов, все выпивали, а мужчины хотели пересидеть друг друга. Тогда она незаметно сказала Олегу, чтобы уходили вместе, а он потом вернулся. Ему это тогда сильно не понравилось. Как потом выяснила девушка, актер был жутко принципиальным, не умел и не любил хитрить, но все же сделал так, как она просила. А наутро, проснувшись в ее кровати, сразу отправился к будущей теще просить руки дочери.
Сама Елизавета Даль удивлялась такой решительности и поспешности, считая, что можно обойтись без штампа в паспорте, по крайней мере, первое время. Но Даль был категоричен. Он заявил, что в этой стране жить вместе без регистрации унизительно, поэтому им стоит отправиться в ЗАГС. Она согласилась, несмотря на то что еще недавно после разрыва с Квинихидзе давала себе слово, что больше никогда не захочет жить с мужем.
Третий брак Даля
Для самого Даля этот брак был уже третьим. Его первой избранницей была актриса Нина Дорошина из театра «Современник». Она прославилась ролью жены Васи, Надежды, в лирической комедии Владимира Меньшова «Любовь и голуби». С Далем они поженились в 1963 году, но брак вскоре распался. Дорошина вышла замуж второй раз за мастера по свету из театра «Современник» Владимира Тышкова.
Второй брак Даль заключил с актрисой Татьяной Лавровой, которая до этого несколько лет жила гражданским браком с трагически погибшим Евгением Урбанским. Среди ее известных работ драма Михаила Ромма «Девять дней одного года», в которой она снялась с Иннокентием Смоктуновским и Алексеем Баталовым. А играла она главную героиню - жену Гусева, Лели.
Этот союз также оказался недолговечным. Супруги развелись примерно через полгода. Лаврова вышла замуж в третий раз, теперь уже за футболиста Владимира Михайлова.
Обе женщины неоднократно признавались, что их союз распался из-за очень тяжелого характера мужа, с которым было сложно ужиться рядом.
Вместе с мужем
Годы, прожитые вместе с Олегом Далем, стали одними из самых важных и значимых в судьбе героини нашей статьи. Хоть жизнь отмерила им совсем немного. Одновременно было тяжело, но Лиза чувствовала, что человек, который находится рядом с ней, стоит этого.
Она жила рядом с гениальным артистом своего времени, который был известен среди друзей и знакомых как своенравный и импульсивный человек, который не приемлет компромиссов. Окружающие считали, что он представляет собой классический образ настоящего творческого человека. Он мог внезапно уйти со съемочной площадки, если ему что-то не нравилось, отменить собственное участие в спектакле или съемках по совершенно необъяснимой причине. То есть вел себя как настоящая звезда, которая знает себе цену.
Особенности семейной жизни
И дома жена Олега Даля Елизавета Эйхенбаум часто сталкивалась с тем, что ее супруг был чересчур раздражителен, просто не умел справляться с распиравшими его эмоциями. Она старалась мудро погасить все вспышки гнева, помня всегда, что муж ее в действительности любит.
Как это ни удивительно, съемки в кино не были основным источником заработка для Даля. Это был мир, в котором он ежедневно стремился проживать десятки жизней. Он запросто мог отказаться от какой-либо роли, если она его не устраивала, не обращая внимания на то, какой гонорар за нее обещают и как обстоят дела в семейном бюджете.
Когда Елизавета познакомилась со своим будущим мужем, ей было 32 года. С тех пор как они начали жить вместе, они практически не расставались.
Первое время после свадьбы жили в квартире в Ленинграде, но потом все-таки переехали в Москву, сменив несколько мест жительства в советской столице. Их последним пристанищем стала квартира на Смоленском бульваре, где жена Олега Даля жила с супругом и мамами с обеих сторон.
Женщина не должна работать
Этого принципа Даль придерживался в своей жизни. Когда они все вместе жили на Смоленском бульваре, в доме работал только он один. Обе мамы были уже в пенсионном возрасте, а супруге отправляться зарабатывать деньги он просто запрещал, искренне считая, что главным занятием жены актера должно быть ожидание его со съемок, обеспечение комфорта и уюта. И она ждала, делая все так, как он хотел.
Квартира на Смоленском бульваре Далю очень нравилась. У него там был собственный кабинет с прекрасным видом из окна, в нем он любил находиться наедине с собой.
Домашняя жена
В то время героиня нашей статьи искренне считала, что нашла счастье в личной жизни. Елизавета Даль ждала мужа со съемок, посвящая всю себя семье и обеспечению в доме уюта. Единственным, что ее печалило, было отсутствие детей, которых у пары так и не появилось.
Когда Олег умер, Лиза поняла, что ее семейное счастье окончательно рухнуло. Вместе с Далем она провела около десяти лет. Всю оставшуюся жизнь вдова хранила память о муже, который ушел из жизни, когда ему было всего 39 лет, в самом расцвете сил.
Смерть Даля
Даль умер 3 марта 1981 года. Уже за несколько лет до этого его дела сильно ухудшились. Цензура запретила фильм «Отпуск в сентябре», который он считал одной из своих лучших работ за последнее время. К тому же он часто отказывал именитым режиссерам, считая, что ему предлагают недостойные его роли, со многими конфликтовал, в результате из-за этого у него сложилась репутация опального актера.
В 1980 году Даля с большим трудом смогли утвердить на главную роль в драме Леонида Марягина «Незваный друг». Тогда еще никто не мог предположить, что это будет его последняя роль в кино. Сложности возникли из-за конфликта с руководством «Мосфильма», который произошел у актера как раз накануне финальных проб. Даль его тяжело переживал. Его коллеги и друзья отмечали, что даже внешне он выглядел очень плохо, был физически и нервно сильно истощен.
В последние годы жизни Даль начал злоупотреблять спиртным. Причем он понимал, что это серьезная проблема, принимал меры, лечился. С детства у него было слабое сердце, все это только ухудшало его общее состояние.
Гостиница «Студийная»
Смерть актера наступила в номере гостиницы «Студийная». Она находится в Киеве. В этот город Даль приехал в творческую командировку. Он готовился к пробам в картине «Яблоко на ладони» режиссера Николая Рашеева.
По распространенной версии, которая активно обсуждалась в СМИ, актер умер в результате сердечного приступа, который был спровоцирован большой дозой спиртного. Она оказалась смертельной для Даля, так как он в то время лечился от алкогольной зависимости: был «зашит».
Последние дни Елизаветы
Оставшиеся годы Елизаветы прошли в одиночестве, у нее больше никогда не было серьезных отношений с мужчинами. После десяти лет, которые она провела дома, будучи замужем за Далем, ей снова пришлось искать работу. Сбережений, которые остались после смерти супруга, категорически не хватало.
Причина смерти Елизаветы Даль - многочисленные болезни. В конце жизни она страдала от астмы, ишемии, имела проблемы с сердцем. Женщина ушла из жизни в 2003 году, в возрасте 65 лет.
Имя: Олег Даль (Oleg Dal)
Знак зодиака: Близнецы
Дата рождения: 25 мая 1941 года
-
Возраст: 39 лет
Место рождения: Люблино
Дата смерти: 3 марта 1981 года
Деятельность: актер театра и кино, режиссер
Семейное положение: был женат на Елизавете Апраксиной
Википедия
Олег Даль - биография
Олег Даль - актер, который никогда не вписывался в рамки обыденности. Окружающие страдали от его колкости и прямолинейности, а он - от несправедливости и пошлости этого мира.
Детство, семья Олега Даля
Семья Олега Ивановича Даля интересна тем, что они являются потомками составителя известного толкового словаря Владимира Даля. Олег родился в семье, которая не только была далека от театрального искусства, но и не приветствовала его. Говорят, отец Олега Даля в молодые годы баловался написанием рассказов, которые печатал в литературном журнале под псевдонимом Даль (настоящей его фамилией была Жерко).А когда в стране началась всеобщая паспортизация, взял себе новую фамилию - Даля. В семье, кроме Олега Ивановича, воспитывалась еще и Ираида, сестра будущего киноактера.
Олег жил в детские годы на улице Московский и от всех остальных дворовых ребят ничем не отличался, проводя большую часть своего времени на улице. Но когда он отправился в школу, то уже на первой медкомиссии неожиданно и для самого мальчика, и для его родителей врачи обнаружили сердечное заболевание. Это так сильно повлияло на взгляды Олега Даля, что он стал заниматься живописью, а потом и литературной деятельностью. К этому прибавилось еще и то, что он прекрасно стал понимать, что у него есть дефекты речи - он картавил.
Учеба Олега Даля
После окончания десяти классов, сдав экзамены, Олег Даль отправляется подавать документы в театральное училище. Так, в 1959 году он становится студентом Щепкинского училища, хотя его родители и были против такого выбора профессии. Даль был зачислен на курс Николая Аннекова, известного и заслуженного актера.Олегу Далю повезло, и его сокурсниками стали известные ныне киноактеры Михаил Кононов и Виталий Соломин .
Карьера Олега Даля
Кинематографическая биография Олега Ивановича Даля начинается в 1962 году, когда он играл эпизодическую роль в киноленте «Мой младший брат». В этом фильме его заметил и пригласил сняться в его киноэпопее «Война и мир», где ему была предложена роль Николая Ростова». Но, к сожалению, пробы оказались неудачными. Но зато уже в другой киноленте Олег Даль сыграл главную роль, и этот детектив выходит на экраны в 1963 году. Но известности и популярности он сразу не получает. Поэтому продолжает играть в театрах.В 1967 году известный актер Олег Даль был утвержден на главную роль в известном и популярном фильме «Женя, Женечка и «Катюша». Но только все это далось ему с большим трудом. Так, он до этого момента успел поменять уже три театра, где не складывались его отношения из – за вспыльчивости характера.
Да, и на эту роль, которая Олегу принесла успех, получилось лишь снять пробы с третьего раза, так как первые две он сорвал, находясь в нетрезвом виде. В 1967 году состоялась премьера киноленты, но вот чиновники остались недовольны ею и не давали разрешения показывать ее массовому зрителю. Кинолента вышла на экран лишь только после многочисленных споров и конфликтов. Так, Олег Даль стал известным актером.
Но самая большая популярность наступает в биографии талантливого актера после того, как он снялся в киноленте «Хроника пикирующего бомбардировщика», где Даль сыграл главную роль. После этого, в 1968 году, играет главные роли в нескольких сказках. Но все-таки одной из самых лучших и легендарных его работ стала роль Крестовского в киноленте «Земля Санникова», хотя самому актеру она и не нравилась.
Олег Даль: Театр
Снимаясь в кино, Олег Иванович не бросал своей работы в театре, постоянно развиваясь. Уже в 1963 году его пригласили работать в театре «Современник», но когда Даль согласился и перешел сюда работать, то на протяжении практически пяти лет ему совершенно не давали играть главные роли, и приходилось всегда быть лишь только на втором плане. Поэтому он решает попробовать себя в качестве режиссера. В 1969 году выходит его первый спектакль, где он сам играет и главную роль.
После этого он еще много раз меняет свое место работы. Так, он работал в Ленкоме, но при этом продолжал свою работу во МХАТе, работая в сотрудничестве с Олегом Ефремовым .
Пытаясь найти себя в этой актерской профессии, он решает поступить на курсы режиссеров, успешно поступает, но не доучился. Затем, разорвав свои отношения с театром «Современник», он переходит в театр на Малой Бронной. Но его кинематографические работы становятся все чаще и лучше, поэтому он легко завоевывает любовь зрителя. В 1980 году известный актер перешел в Малый театр.
Личная жизнь
Личная жизнь, как и творческая биография Олега Даля складывалась непросто. Женат известный актер был три раза. Детей у актера не было ни с одной из его жён.Жены
Первой женой Даля стала актриса Нина Дорошина , которая убежала с их свадьбы.Вторая жена – Татьяна Лаврова, с которой брак просуществовал только шесть месяцев.
Самая счастливая полоса в биографии актера наступила после того, как Олег Даль женился в третий раз. Его избранница – Лиза Апраксина всегда ждала его домой, и терпела все его пьяные выходки. Поэтому этот брак просуществовал долго.
Олег Даль причина смерти
Последняя роль оказалась самой сложной в его актерской биографии, так как его долго не желали утверждать на роль. Из-за этих проблем здоровье популярного актера было подорвано. Но к тому же, это повлияло и на то, что он стал много выпивать. Уже 3 марта 1981 года из – за сердечного приступа талантливый актер скончался в Киеве, где в то время он находился в командировке. Причиной смерти стал сердечный приступ, вследствии частого употребления алкоголя. Похоронен Олег Даль в Москве.Супруга знаменитого актера Лиза Даль предала гласности интимные письма знаменитого актера, по образности и искренности не уступающие пушкинским
Личная судьба Олега Даля изобилует крутыми поворотами. Актер был бескомпромиссным, резким и закрытым даже от друзей человеком. Неудовлетворенность собой, окружающими, ролями, которые приходилось играть, часто выливалась на близких. Учитывая пагубное пристрастие Даля к алкоголю, жизнь с ним назвать легкой язык не повернется. Тем удивительнее читать письма Олега Ивановича к своей супруге Лизе, с которой они прожили 10 лет, до самой смерти актера в 1981 году.
«Утром сего дня, бредя по желтым листьям, покрывающим холодеющую землю, подумал о тебе с прекрасной тоской, - пишет жене Олег Даль. - С прекрасной потому, что она была светлой. На душе у меня хорошо и покойно, потому что в мыслях моих ты. Настроение мое тихое и благостное. Делюсь им с тобой щедро, как осень. Тихонько и нежно обнимаю тебя и еле-еле касаюсь твоего лица, целую и дышу твоими глазами. Не знаю, что такое любовь. Не знаю, как понимать сие обозначение некоего чувства или смысла его. Но кажется мне, чувствую я что-то необычайное, как ребенок, который ждет пробуждения после новогодней ночи. В воздухе пахнет мандаринами, елкой, плюшевыми зайцами, и хочется как можно дольше не открывать глаза…»
Олега Даля нет с нами уже 35 лет, а до сих пор в его биографии множество загадок. Сам актер был очень закрытым человеком, почти никогда не давал интервью. После его ухода вдова Даля, Елизавета, прожила еще 22 года. И одним из немногих людей, кому она рассказывала о своей жизни с артистом и доверила переписку с мужем, был Александр Иванов - киновед, автор нескольких книг об Олеге Дале.
С Лизой, вдовой Олега Даля, я познакомился во второй половине 1980-х. Ей было едва за пятьдесят. Миловидная, даже красивая, очень гостеприимная женщина. Наше общение постепенно переросло в дружбу, продолжавшуюся более полутора десятилетий. Наши с Лизой беседы о ней и об Олеге Дале продолжались почти постоянно (иногда - ежедневно) девять лет. И если поначалу, еще в 80-х, мы мечтали о создании некой книги ее воспоминаний об Олеге, то уже через пару лет она очень нервозно задала вопрос одной нашей общей знакомой: «Саше я рассказываю о таком, чем не делилась даже с собственной матерью! Не слишком ли много откровенностей?!»
Вроде бы риторический вопрос разрешился 5 сентября 1997 года. В этот день мы с Лизой по привычной схеме беседовали «лишь на одну конкретную тему». То ли сам разговор неприлично надолго затянулся и окончательно утомил ее (мы проговорили о литературных опытах Олега Даля восемь с половиной часов!). То ли она именно в эту встречу ощутила некий финальный предел и поняла для себя: дальше не надо ни слова, но только в доме Олега Даля я больше не бывал ни разу. Расстались мы, между тем, по-хорошему, выражая надежду на завтрашнюю встречу. Был очень студеный вечер, и Лиза замотала мне шею прямо поверх джинсовки шерстяным шарфом Олега. На прощание мы расцеловались…
Потом было много телефонных разговоров, а наша личная встреча состоялась только в 2001 году. Лиза тогда меня спросила: «Ты хорошо бережешь материалы наших с тобой бесед?» - «Пуще собственного глаза». Она помолчала и говорит: «Интересно, как все это будут воспринимать лет через пятнадцать?.. Будут ли еще помнить об Олеге? Обо мне в его жизни? Опубликуешь?..» - «Посмотрим…»
И вот пролетели эти пятнадцать лет. 27 ноября исполнилось 46 лет с того дня, когда начался десятилетний супружеский путь двух человек: артиста Олега Даля и монтажера Лизы Апраксиной (девичья фамилия Елизаветы Алексеевны. - Прим. ред.), ставшей верным «оруженосцем» этого необыкновенного, сложного, противоречивого, подчас жестокого, талантливейшего человека. Вы знаете гениев, которые бывают другими?
Иногда приходится идти на некоторые… провокации, что ли. Поэтому, договорившись об очередной встрече с Лизой Даль в ее незанятый домашними делами день, я уже примерно представлял, о чем мы будем говорить. Ровно в полдень 31 марта 1996 года я позвонил в квартиру на Смоленском бульваре. Через пять минут мы сидели с Лизой напротив друг друга в кабинете Олега. Это было ее любимое место для разговоров тет-а-тет. Первый мой вопрос ее несколько озадачил: Лиза отложила в сторону вязание.
А.И.: Мы много и постоянно говорим о ваших с Олегом чувствах по отношению друг к другу. То одно выясняется, то другое. Но за много лет я ни разу не слышал того, что подтвердило бы его любовь к вам как к женщине. Не всякие там фигли-мигли, а Любовь. Есть такие тому примеры?
Она немного растерянно ответила:
Е.Д.: Ну… есть.
А.И.: Расскажите, пожалуйста, я очень прошу. В нашем деле никогда не знаешь, когда это может вдруг пригодиться. А то, что пригодится, - уверен.
Е.Д.: Звучит убедительно. Хорошо! Я тебе расскажу «о Любви», но с одним условием.
А.И.: Каким?
Е.Д.: Ты нигде не будешь использовать… услышанное… пока я жива.
А.И.: Ну, ну, ну! Во-первых, я не хочу определять этим разговором длину вашей жизни! И потом… если это настолько личное…
Е.Д.: Нет уж! Сам напросился. Теперь сиди, слушай и записывай. О двух приездах Олега домой на такси… Первый - это в день окончания основной работы по фильму «В четверг и больше никогда». Олег попивал во время съемок. Временами - много. Но постепенно это сходило на нет. Потом он «зашился» в начале июля. Всё. Другой человек. А в тот день был его звонок по телефону. Откуда-то из автомата, но уже в Москве. Из Пущина вернулся, значит, с кем-то. «Прошу тебя, выйди из дома и встреть меня на улице».
Вышла на улицу. Вокруг нашей новостройки пустыри. Подъехать там ни черта было нельзя! И при этом все покрыто клевером, ромашками, сурепкой. И посередине растет огромный благоухающий куст шиповника, оставшегося еще от каких-то чуть ли не дореволюционных дачных садов, которые там когда-то были. Птицы поют дивно. Жарко очень. Тишь какая-то особая, послеобеденная. Пчелы и шмели жужжат. В общем, к любви располагает все. (Смеется.) Как не на окраине Москвы находишься. Слышу: дрын-дрын-дрын… По колдобинам медленно двигается такси. Подъезжает прямо ко мне. Из него выходит Олег. И, не расплатившись, не взяв вещи, подходит ко мне. Осторожно обнимает обеими руками и начинает целовать в губы. Так, с большой страстностью, я бы сказала.
Водитель просто обалдел. Привез Даля (он его узнал) куда-то на выселки, а тот с какой-то женщиной начал обниматься-целоваться! Я краем глаза вижу: мужик отвернулся, потом закурил, опершись на машину. Молчит. Ждет. Что дальше будет. Дальше Олежечка поднимает одну руку и запускает пальцы в мои волосы. И начинает кончиками пальцев гладить по голове. По затылку. При этом мы продолжаем целоваться. У меня ноги начинают подкашиваться, но он меня очень крепко держит другой рукой. Видимо, я одурела совершенно, потому что когда в какую-то секунду от него оторвала лицо, то сказала что-то… ну, так примерно: «Тын… пын… перестаньте… пож-жа… луйста…» Олег расхохотался. Потом забрал сумку с заднего сиденья, а водителю дал пять рублей. И говорит ему: «Шеф! А это - моя Лизонька». Тот отвечает: «Я понял, Олег Иванович, ехать можно?» Олег опять расхохотался. Вот такой… сюжет! Ну что - есть «Любовь»?
А.И.: М-м-м. Да. Есть.
Е.Д.: Между прочим, на этом не кончилось. Это был день любви. Это была ночь любви. Это был рассвет любви, который мы встретили вместе. Сидя на подоконнике открытого настежь окна. Уж если Олег хотел, чтобы нам обоим было долго хорошо, он умел создавать такие праздники. А праздник был. Потому что я, сколько ни напрягаю память, никак не могу вспомнить: а где все это время была Оля?!» (Смеется.) (Лиза говорит о своей матери - Ольге Борисовне Эйхенбаум, с которой они жили вместе. - Прим. ред.)
«Второе такси». Так назовем другой сюжет. Это было там же, на улице Новаторов, 27 ноября того же 1977 года. Олег возвращался из Вильнюса. После выступлений от «Кинопропабанды» (Бюро кинопропаганды занималось организацией творческих вечеров кинематографистов по всей стране. - Прим. ред.), как он ее называл.
И так же, как и летом, он попросил меня выйти на улицу. Было холодно. Тоже приехал на такси. И выходит из него… с огромным букетом совершенно дивных алых роз. Какого-то неземного аромата. Мне летом исполнилось сорок. Он подарил сорок один цветок. В чет-нечет верил, как в примету. Потом, уже дома, говорит: «Может, ты у меня еще и подарки попросишь?» Я ответила: «А разве их просят?» - «Иногда… как бы и просят». Я подошла и села на пол возле его ног, а он сидел в кресле. И говорю: «Даль, а Даль! А где же мои подарки?» Он достал из сумки очень красивое зеркало, потрясающую расческу и записную книжку, где уже была сделана дарственная надпись. Пока я все это рассматривала, он осторожно и очень нежно гладил меня рукой по голове.
Я уже хотела встать, но было так приятно и хорошо где-то внутри, что посидела еще минут пять просто так. Наслаждаясь. Это была седьмая годовщина нашей свадьбы. Валя Никулин мне потом рассказывал, что Олег еще недели за три заметался и говорил ему: «Дата-то критическая! Куля, семь лет - это семь лет! Надо Лизку как-то… Того… Отметить!» При этом Олежечка постоянно делал вид, что никаких дат наших не помнит вовсе. Даже, было дело, демонстративно просил: «Напомни мне потом о нашем дне!» Хотя помнил лучше меня.
Годом ранее, пришел домой. Поел. Прилег отдохнуть. Говорит мне: «Елизавета Алексеевна, а мы с вами уже как долго… «законно состоим»?» Я только собралась «подскочить», как он достает из кармана брюк коробочку. А в ней перстень. С шестью камнями. Мне. На наше шестилетие. А его литовские подарки мне до сих пор служат! И зеркало, и расческа. И книжечка. Только Олег обижался и осуждал меня за то, что я стала в ней записывать кулинарные рецепты. «А что же мне в ней, по-твоему, писать надо?» - «Про меня бы лучше что-нибудь записывала! И в разлуке - перечитывала». Вообще он с годами все больше и больше давал волю своей сентиментальности. Что было совершенно не в его характере и правилах. На мои подарки, например, он неизменно реагировал с иронией. Но абсолютно беззлобной.
Наши любовные отношения не затухали с годами, а наоборот, развивались по возрастающей. И если поначалу Олег мог звать меня дома и просто: «Апраксина, подь сюды!» - то потом я стала Далюгой. А потом и Далюшей. Наступало «отепление». Которое закончилось принятием меня в его «клан людей». При этом осторожность в общении… не бережность, а именно осторожность, присутствовала во все годы нашей жизни. Это тоже имеет самое прямое отношение к понятию любви двух людей. И привело это к тому, что в конце лета 1980-го я вдруг перестала понимать: любит меня Олег или нет? Но там, правда, и год для него оказался редкостно поганым: страшные потери, дикие срывы, полное творческое одиночество. Какая уж тут любовь?..
Я вижу, дружочек, что тебе грустно все это слушать, да? - прервала нашу беседу Лиза. - А мне вот грустно вспоминать. Но - надо. Я хочу, чтобы это осталось так, как было. Вдребезги разбитый жизнью Олег в последние месяцы опирался все-таки на меня. И я как жена как могла его поддерживала. И человечески, и по части творчества… И этого - не вымарать. Всё. Расстроилась… Сейчас. Погоди. Не из-за твоих вопросов, нет. Это другое. Дошли до крайней точки откровения. Дальше о нашей с ним любви не говорим. Хочешь чаю? Сейчас попьем.
Так. Нормально. Я могу еще взять себя в руки. Это - хорошо. (Усмехается.) Давай закончим на веселом? Вот ты знаешь, а Олег ведь поначалу показал себя очень опытным провокатором. В первые месяцы нашей совместной жизни он доводил меня до слез в секунду. Элементарно. За меня заступалась мама. Один раз она не выдержала и буквально заорала на Олега: «Может быть, ты вообще ее НЕ ЛЮБИШЬ?!» Он очень запальчиво, грубым голосом ей ответил: «Да! НЕ ЛЮБЛЮ!» Я завыла, как идиотка в плохом итальянском фильме. Олег простонал: «О, боже, боже мой! В Москву! Только в Москву!» Пошел в прихожую и стал одеваться.
Я бросилась к нему и, рыдая, как полная дура, повисла у Даля на груди. Он меня подхватил, поставил на ноги. Потом прижал крепко-крепко к себе. Промокает своим платком мой мокрый нос и слезы на щеках и говорит: «Бедная ты моя женушка… Никто тебя не любит! Ну никто! Даже дочь профессора Эйхенбаума (отец Ольги - матери Лизы - Борис Эйхенбаум, известный литературовед, автор книг о творчестве Пушкина, Толстого, Ахматовой. - Прим. ред.). Один я у тебя в жизни и есть - надежда и опора…» Нет, ты представляешь: каким негодяем (в хорошем смысле слова) надо быть, чтобы устраивать такие семейные розыгрыши, доводя двух женщин до слез и истерики. Одно слово - Артист!
Из десяти прожитых с Олегом лет только первые три года мы жили в разных городах. В остальное время мы практически не расставались. Этим объясняется столь малое количество наших личных писем.
(А.И.: От себя добавлю еще один факт. Помню, как меня поразила «фотолетопись» их семьи. Есть серия фотографий из ленинградского загса, сделанная в день регистрации брака. Есть ряд снимков с Ваганьковского: Лиза прощается с Олегом у гроба. А посередине между двумя этими датами - десять лет «фотопустоты». От силы десяток случайных снимков. При том что существует около пятнадцати тысяч фотографий Олега Даля: от рождения до похорон. На мой взгляд - тоже говорящее обстоятельство. Во всех этих «семейных альбомах» Лиза и Олег просто не нуждались.)
О.И. Даль - Е.А. Апраксиной
«Миленькая моя!
Тоскую я по тебе все время. Видать, околдовала ты меня «колдовскою травой». Дай бог, чтоб все было так, как есть и как хочется! Целую тебя. Низкий поклон Ольге Борисовне и нежный привет Миньке (Даль имеет в виду плюшевого мишку, которого он подарил жене. - Прим. ред.).
P.S. (Ц и Л) Отгадай, что это такое. И ворвусь в твои владения на лихом коне и возьму тебя в свои наложницы. Знай это и трепещи!
6.9.70. Москва».
О.И. Даль - Е.А. Апраксиной
«Здравствуй, милая моя грустная и седенькая старушка! Не печалься! Держи хвост пистолетом. Всё будет тип-топ! Предрекаю тебе муку от меня неимоверную… Но ты люби меня! Ты мне нужна. Мне необходимо плечо твоё; ведь бедолага и безумец безвольный я.
Целую я тебя и обнимаю крепко.
Люби меня, как вкусные конфекты.
Люби, как осень, как дожди.
Люби, люби и очень жди!
Ну как? Жду рецензии.
(Т и К) - Отгадай!
16.IX.70г. Москва».
Е.Д.: (Ц и Л) - целую и люблю. (Т и К) - долго не могла отгадать. Т - тоскую. К - наверное, «кусаю», так было, например, в телеграмме от 2 октября 1970 года: «БУДУ 3 СТРЕЛОЙ ВСТРЕЧАТЬ НЕОБЯЗАТЕЛЬНО КУСАЮ ОД». Олег придерживался такого правила: если он куда-то улетал (все равно, на какой срок), он обязательно должен был либо позвонить, либо дать телеграмму, пусть даже несущественную по содержанию. Это был негласный уговор, мы не договаривались специально, но я к этому привыкла: если Олег летит самолетом, то я получаю весточку от него очень быстро. Это не было продиктовано боязнью, что будет какая-нибудь катастрофа, а связано с тем, что самолет вечно задерживается, отменяется вылет или что-то еще происходит.
Вообще, он любил, когда «за него не волнуются», поэтому в тех случаях, когда он попадал «в загул», уже ничего не соображал и пропадал, - это было ужасно. В общем-то, телеграммы часто были и не нужны, но это были именно сигналы о том, что он благополучно добрался, и он знал, что я спокойна. Это для него было важно. А вот такая телеграмма, как, например, «приеду тогда-то, встречать необязательно» - это просто шутка. Он терпеть не мог, когда я его провожала, и обычно запрещал мне это делать, но и очень любил, когда я его встречала, хотя прямо об этом никогда не говорил. Единственный раз за все годы он позвонил (я забыла откуда) и сказал: «Встречай меня, пожалуйста, потому что я везу столько книг, что сам не справлюсь». Он прекрасно понимал, что, если напишет «встречать необязательно», я примчусь на вокзал. Значит, так ему хотелось. А вообще, пользуясь услугами телеграфа, он всегда был предельно лаконичен. Например: «ПОРЯДОК ОЛЕГ» (Клайпеда) или «VSO CHOROSCHO OLEG» (Прага).
Е.А. Апраксина - О.И. Далю
«Приветствую Вас, Уважаемая Знаменитость!
Пользуясь Вашей благосклонностью, беру на себя смелость завладеть несколькими минутами Вашего драгоценного времени. Обратите внимание, что я стараюсь писать аккуратно и разборчиво. Это трудно. Позвольте мне порадоваться за Ваш успех, как на поприще искусства, так и у прекрасных Дам. (Чёрт бы их побрал!). Со всех сторон я слышу: Даль, Даль и т.д. Мне не хочется, дорогой знаменитый Даль, признаваться, что я ревную Вас. Но это так.
Правда, я женщина мужественная. До недавнего времени я была спокойна, считая, что Вы должны ценить чувства титулованной особы, в жилах которой течет голубая кровь. Вас полюбила графиня, правда, седеющая, но еще способная на высокие чувства. Внезапно моему покою пришел конец. В запыленном графском архиве были обнаружены фотографии, ставящие под сомнение мое благородное происхождение. Ребенок, с детства питающий страсть к заборам, не утративший этой страсти, будучи уже взрослым, вряд ли принадлежит к графскому роду. И легенда, к которой в нашем роду не относились серьезно, уже не легенда. Да, моя бабка, графиня, бросилась в объятия цыгана и произвела на свет моего отца. Беспутная старуха виною тому, что я, бедный ребенок, болтаюсь на заборе, и бог знает, что так влечет меня за этим забором. Допустим даже, что это случайность. Мала еще. Но вот еще один документ. Уже не ребенок сидит на заборе, и выражение лица отнюдь не графское. Таким образом, все стало на свои места. Еще хорошо, что на заборе, а не под ним.
Теперь, МОЙ ПОВЕЛИТЕЛЬ, Вы знаете все о моем бесславном происхождении. Фамилии, которую я ношу, я недостойна. Но, смею заметить, в этом что-то есть: полуграфиня, полуцыганка. Не бросайте меня, а?
Сегодня звонил мой бывший муж - К. <…> Спрашивал, правда ли мы с тобой женимся, и делал странные намеки. Я его послала приблизительно туда же, куда и ты своих Дам.
Теперь с радостью готовлюсь к работе. Думаю о тебе, с удовольствием отдаю все мои плечи, а может быть, тебе еще чего-нибудь? А то одно плечо! Да, пожалуйста, и впредь пиши стихами. Я издам их. <…> Целую тебя повсеместно. Приезжай-ка поскорее, посидим где-нибудь вместе на заборе. Поклонись Прасковье Петровне. Ольга Борисовна тебя нежно любит и ждет. Целуем все и Минька. Будь здоров. Лиза.
О.И. Даль - Е.А. Апраксиной
«After the rain»
Coltrane
Утром сего дня, бредя по желтым листьям, покрывающим холодеющую землю, подумал о тебе с прекрасной тоской. С прекрасной потому, что она была светлой. На душе у меня хорошо и покойно, потому что в мыслях моих ты. Настроение мое тихое и благостное. Делюсь им с тобой щедро, как осень. Тихонько и нежно обнимаю тебя и еле-еле касаюсь твоего лица, целую и дышу твоими глазами. Не знаю, что такое любовь. Не знаю, как понимать сие обозначение некоего чувства или смысла его. Но кажется мне, чувствую я что-то необычайное, как ребенок, который ждет пробуждения после новогодней ночи. В воздухе пахнет мандаринами, елкой, плюшевыми зайцами, и хочется как можно дольше не открывать глаза…
В.Об.Ц.Тв.О.Д.
27.IX.70 г. Москва».
Е.А. Апраксина - О.И. Далю
«Здравствуй, Синеглазенький!
После твоего письма голова моя пошла кругом от радости и нежности к тебе, села я писать письмо, а перед глазами круги. Извини, по кругам и пишу. Спасибо тебе, мой хороший, за золотые листья, за золотые слова, за нежность и тоску. Спасибо и за грусть о тебе, за то, что жду тебя и впереди жизнь. Я хочу с тобой бродить и по листьям, и по снегу, и по весне, и по морю. А еще пить пиво. Не боюсь я, что ты непутевый, все равно, вроде нам по пути. Знаешь, очень трудно писать, когда голова кружится. Дела мои ничего себе, работаю спокойно, все сложилось совсем просто. Сегодня видела мельком Григ. Мих., он спешил, успел только передать тебе привет. А Шапиро чересчур нежно расцеловал меня, и выражение лица у него было умильное. «Лир» у финиша. Дома у нас холодно, сидим на кухне и греемся у духовки. Картина моя кончается 30 ноября, так что можно попробовать как-нибудь на «Тень». Посмотрим. Ну вот, мой О.Д., попробую раскручиваться. Думаю, что перечитывать это письмо ты не будешь. Я тебя крепко целую, очень жду и еще хочу, чтобы ты был совсем рядом.
Ц.Т.Г.П. и т.д.
Лиза 29/IX 70 г.»
Е.Д.: Я думала, как необыкновенно, невозможно и совершенно нереально то, что Олег - тот самый Олег, которого я очень любила и хорошо знала, -мог найти время, освободить голову от всего и писать для меня письма. У меня вообще было несколько трепетное отношение к нашему семейному союзу. И не потому, что он был знаменитый артист, а потому, что он являлся и остается для меня какой-то недосягаемой загадкой. В общении живом, непосредственном он был гораздо более скуп на слова и эмоции, кроме того, быт и жизнь - это вещи, в которых растворяются чувства. Когда же получаешь слова на бумаге - это совсем другое. В этом сила писем. И поэтому каждое его письмо ко мне было удивительным праздником. Иногда я их перечитываю теперь, и у меня возникает такое ощущение: да могло ли это быть? И вовсе не потому, что я задаюсь вопросом: а мог ли вообще Олег меня любить? Я считаю, что он меня любил. Но все равно - это чудо и это необыкновенно, что при его отношении к жизни, к словам он мог сесть за стол, от всего отключиться и написать мне хотя бы несколько строчек, иногда выливавшихся в целое письмо. Это для меня всегда было чудом: и тогда и сейчас…
О последних неделях жизни Олега Даля Лиза вспоминала: «Зимой 1981 года Олег стал очень много и долго спать. Иногда я просыпалась ночью и, с ужасом подскакивая, слушала: дышит ли? Дышит. Едва слышно и как-то нечасто. Сон удивительно глубокий. Такого не было даже во время отдыха в Репине, которое я считаю эталоном его личного покоя. Почти сразу по прибытии в Монино он начал очень много писать. Стихи, эссе, прозаические зарисовки, какие-то письменные планы своих будущих работ. Все это каким-то потоком прорывалось наружу. Поработает час-другой и приходит ко мне на кухню: «Послушай-ка». Читает только что написанное… Однажды, я уезжала по делам в Москву. С Олегом осталась Оля. Утром я вернулась. Он говорит: «Я хорошо пишу?» - «Ты пишешь прекрасно! А будешь писать еще лучше. Олежечка, у тебя к этому есть и склонность и дар». Потом говорит: «А я закончил инсценировку по Олеше. Надо бы показать Виктору Борисовичу…» (Шкловскому - А.И.) «Какую инсценировку? Когда закончил?!» А он там, в Монине, сделал «Зависть» - на раз. В несколько заходов. Думаю, как ответ на попытку Володи Седова инсценировать «Фому Гордеева» в Малом. Не очень Олегу нравилась вся эта история… с вымарыванием роли Ежова. Он взял - и сам для себя написал материал для работы.
Из последних стихов… я не могу вспомнить, что именно. Пришел ко мне. Жарится омлет с колбаской. «Можно я тебе почитаю?» - «Ну конечно!» Прочел очень тихо. Я подошла и поцеловала его в щеку. Он так застеснялся, как ребенок! Господи, кого? Меня? Покраснел, опустил голову и вышел из кухни. Оборачиваюсь, а на сковородке все начисто сгорело!
А вот это стихотворение, написанное в феврале 1981 года в Монине очень рано утром, он читал мне в этот день трижды…
«Если душу человека
Измолоть на порошок,
Если плюнуть с горки в реку
И подпрыгнуть на вершок,
Поднатужиться, напрячься,
Отвернуться, не кивать
И ни с чем не соглашаться –
Можно голову сломать!»
Сначала он прочел его за завтраком. Ну, я послушала: «Хорошо!» Потом он в обед спустился и говорит на кухне: «Я тебе хочу… прочесть стихи… утренние». Читает то же самое. Но как-то… вот как… «в душу вламываясь»… Так говорят, да? Выслушала я молча. Вечером, перед сном уже: «Лиза, послушай мои стихи. Те. Утренние…» И начал снова их читать. Я уже не выдержала и, перебив его, говорю: «Олежечка! Как ты себя чувствуешь?!» Он ответил, весь напрягшись: «Нормально… А что такое?!» Ну меня уж тут совсем понесло: «Нет! Ненормально! На хрена ты мне третий раз всё читаешь?! Я же не идиотка! Ты что?! Что с тобой?! Скажи! Скажи, я прошу! Тебе плохо?!» Олег так странно на меня посмотрел… Я испугалась. Сине-фиолетовые губы. И абсолютно пустые глаза. Ну, мне… самой поплохело… Выпил он свои таблетки. Я - валидол… Потом просила у него прощения за крик. Он отмалчивался. Вырывал руку у меня из ладоней: я хотела ее погладить. Ледяные пальцы в жарком доме. Ледяные… Вот с этого вечера… пошли… началось… Я не буду тебе… об этом. Ладно? Не обижайся - я не хочу… Знаешь… это было в субботу, 28 февраля 1981 года… Мы приезжали в Монино на сутки. Забрать вещи. Кое-что, нужное ему для поездки в Киев на следующий день».
Олега Даля не стало 3 марта 1981 года. Его обнаружили в номере гостиницы сотрудники Киевской киностудии, обеспокоенные отсутствием Олега на съемках. Лиза пережила мужа на 22 года…
Умом я допускаю это:
Нет больше прежней Лиэаветы...
Так почему ж ты у меня
В душе живешь, как та, маня.
Эти строчки были написаны после моего визита в Москву летом 1983 года. Поездке предшествовала одна «веселенькая» история. Дело в том, что я проходил свидетелем по так называемому «Делу Донского-Мейлаха», в результате которого Гелий Донской был осужден по ст. 70, ч.1 УК РСФСР («антисоветская агитация и пропаганда») на 2 года лагеря и 3 года ссылки.
Я во время судебного разбирательства должен был перейти в разряд подсудимых. По версии следствия: я - представитель рабочего класса, которого втянули в грязные дела. Может быть, поэтому, ибо я вроде как жертва злоумышленников, с меня не взяли подписку о невыезде. Чем я незамедлительно воспользовался. Как только мне сообщили, что кому-то из подследственных уже принесли повестку в суд, я быстренько собрал чемодан и укатил в Москву к Лизе Даль. Меня гэбисты не нашли, так что у них, по сути. развалился сценарий процесса.
Раз затронул тему следствия, то ее и продолжу.
У меня был обыск, одновременно был обыск у Гелия. Гелию позвонили, сказав, что это почта, и повязали. Меня брали на заводе: явились ко мне в мастерскую два офицера КГБ и сопровождавший их начальник 1-го отдела. Спускались по лестнице, навстречу попалась Лариса Новосельская, я ей успел сказать: «Смотри и запомни на всю жизнь!» Откуда я знал, что они со мной сделают,
У проходной стояла черная «Волга». Меня в нее посадили, на заднее сиденье по центру. Со мной в машине было пятеро: три офицера КГБ и шофер.
Дома, с двумя понятыми, начали обыскивать, предложив вначале добровольно сдать оружие. Обыск продолжался 11 часов.
Я тогда еще был неопытным.
Поэтому все, по моему мнению, запрещенное, я предварительно перевез в Цвелодубово и закопал в лесу. Место, где закопал, я, конечно, пометил, но впоследствии не нашел. Но кое-что я оставил в комнате, чтоб не сильно злить оперативников. Как выяснилось, я мог всю нелегальщину отнести в коммунальный коридор или на кухню, на эти места общего пользования санкция на обыск не распространялась.
Обошлось без вспоротых подушек. Конфисковали журналы «Ньюс-Вик» и «Тайм», указав в протоколе, что изъяты журналы с антисоветским содержанием, ответив на мое возражение по поводу такой формулировки, что, мол, в этих изданиях все статьи антисоветские. Реквизировали сделанную на «Эре» копию «Словаря русского мата», изданного в Англии, географический атлас США, тесак и бутыль с брагой. И еще что-то, включая 4 или 5 долларов, отметив в протоколе, что изъята иностранная валюта.
Дело мое вел капитан Черкесов, ныне председатель Комитета по наркоконтролю, бывший полпред президента РФ по Северо-Западу. Меня неоднократно приглашали в Большой дом на допросы, сажали под портрет Юрия Владимировича Андропова и, обращаясь ко мне, говорили елейным тоном: «Скажите, Юрий Владимирович...» Все офицеры, встречая меня в коридорах Большого дома, ласково здоровались со мной: «Здравствуйте, Юрий Владимирович!». Видимо, хорошо замаскированный стеб был им не чужд, не только же идиоты там работали. А вот допросы шли по классической схеме: добрый следователь, злой следователь, безразличный следователь чередовались в разной последовательности. Один орал, другой залезал в душу без мыла, фамилию даже помню - Нарицын. Работа не пыльная, в 10 допрос,
одним пальцем печатает протокол и на обед в столовку, поел и домой, с арбузом. Как раз там продавались арбузы.
Так вот вернемся к Лизе Даль. Познакомил меня с нею мой друг Сашка Бруханский, филолог по профессии. Тогда она была Лизой Апраксиной, монтажницей с «Ленфильма». Она, внучка легендарного основателя ОПОЯЗа Бориса Михайловича Эйхенбаума. воспринималась мною первоначально как некий музейный экспонат, хранительницей высоких эстетических и этических традиций ушедшей России. Но позднее мы стали просто большими друзьями.
Наше знакомство состоялось в 1959 году, в год смерти Бориса Михайловича, которого увидеть живым мне не удалось. Умер он во время чтения лекции, замещая отказавшегося от выступления Анатолия Мариенгофа, лично попросившего Бориса Михайловича его подменить. Аудитория была неподготовленная. в основном из рабочих, которым филологические тонкости были непонятны и неинтересны, которые откровенно скучали, переговаривались, бесцеремонно мешая выступающему. Непривыкший к такой реакции на выступления, Борис Михайлович спустился с трибуны и умер.
Лиза с мамой Ольгой Борисовной Эйхенбаум жили на улице Ленина, в писательском доме. Я неоднократно бывал у них в гостях, беседовал с Ольгой Борисовной. Рассматривал книги из библиотеки Бориса Михайловича. В связи с этим вспоминается забавная история.
Когда-то, когда я был учеником средней школы, у своего преподавателя русского языка и литературы я увидел том собрания сочинений Лермонтова 1939 г. издания. Он включал в себя юнкерские поэмы, в тексте которых в пикантных местах стояли точки. Позднее, когда я жил и учился во Львове, я пытался разыскать в библиотеке Академии наук это издание, но не смог найти. А у Бориса Михайловича в личной библиотеке оно было. Причем над точками простым карандашом аккуратным профессорским почерком весь купированный текст был надписан. Я долго не решался попросить у Ольги Борисовны взять книгу на пару дней, чтобы скопировать эти тексты. Но однажды все же отважился и попросил. Ольга Борисовна сказала, что совсем недавно заходил в гости Ираклий и увез этот томик Лермонтова в Москву.
Про Ираклия Андроникова я поведаю тоже, но потом.
Когда Лиза в 1970 г. выходила замуж за Олега Даля, она попросила меня прийти на регистрацию брака в качестве свидетеля со стороны невесты. У меня сохранился снимок после регистрации. Все такие веселые, раскованные, счастливые.
Мне Олег всегда был симпатичен как актер, но истинного его величия я тогда не осознавал. Он был для меня хорошим актером, каких немало, только и всего. Очень любил, благодаря Олегу, картины «Женя, Женечка и "катюша”», «Король Лир», «Хроника пикирующего бомбардировщика», «Отпуск в сентябре».
После регистрации мы пошли в ресторан «Арагви». Олег заказал стол на шестерых. Поели, выпили, произнесли тосты, покричали: «Горько!» Все, как полагается. Олег не пил. Лиза сияла от счастья. Я был рад за нее, что удачно пристроил подружку.
Потом мы обменивались визитами. Как-то мы с Далями встречали у нас Новый год. Лиза, Олег, Ольга Борисовна, я и Лида. Они принесли гуся. Мы поставили его тушиться в духовку. У нас была приготовлена курица. Олег был подшит, был очень весел, ухаживал за дамами, накладывал салаты, наливал вино и водку, а сам пил лимонад и при этом, прежде чем выпить, нюхал рюмку. Потом он стал петь, аккомпанируя себе на гитаре. Я ничего не записал, поленился, кто ж мог предположить, что он не доживет до сорока лет. (Я обожал его пение, очень был огорчен, что в фильме «Земля Санникова» его герой поет голосом блеющего Олега Анофриева. А вот сейчас эти песни по радио передаются чаще в исполнении Даля, и это справедливо.
В это время подоспел гусь. Все так были увлечены происходящим, что даже не заметили, как его съели. Для всех осталось загадкой, как можно было столько съесть: и курицу, и огромнейшего гуся, да еще и салаты... Олег был настолько лучезарен, весел и обаятелен, что нахождение с ним рядом, в одной компании, приносило колоссальное наслаждение.
Когда же пил, он был неприветливый и недобрый. Был он у меня на дне рождения 3 января. Тогда у меня гостил мой приятель из Харькова, актер Анатолий Мартюшов, который был на гастролях в Ленинграде. Он спросил: «Это кто, Даль? Познакомь. Это мой любимый актер». Я их познакомил. Олег в этот день нажрался. Дальше последовала сцена, подобная той, что была в фильме «Отпуск в сентябре»; Олег всех гостей разогнал. Толя, уходя, сказал, что я ему испортил этим знакомством мнение о лучшем в России актере, который был для него кумиром.
У Даля друзей не было. Он был нелюдим, никогда не оставался с актерами после спектакля. Он очень серьезно относился к работе, не за все роли брался; если брался, то отдавался полностью, не допуская слабины. Эта самоотдача требовала жертв. Он гробил себя психически, компенсировал утраченные силы алкоголем. Лиза мучилась с ним, не зная, куда деваться. Олег заставил ее уволиться с «Ленфильма», ездить с ним на все съемки и гастроли.
Потом они поменяли квартиру в Ленинграде на квартиру в Москве, шикарную, четырехкомнатную, на углу Кропоткинской улицы и Садового кольца, в которой до них жил посол одного небольшого государства. (А потом туда предполагали поселить генерала. но тот отказался, заявив, что эта четырехкомнатная с огромной прихожей квартира для семьи из двух человек, а у него три.) Они поселились в этой квартире на 17-м этаже вчетвером: Олег, Лиза, Ольга Борисовна и мать Олега с редким именем Павла.
В Ленинграде они перестали бывать, и Олега я больше не видел. В 1981 году позвонила Елизавета: «Олег умер, я звоню тебе первому. Он был подшит и не выдержал, выпил бутылку коньяка. Это было в Киеве. В гостинице. Он заперся. Пока ломали дверь, он скончался. Если бы успели на минуту раньше, его бы откачали, но он был бы на весь остаток жизни инвалидом. Так что повезло, что умер».
Вообще-то Олег на короткое время мог контролировать свою волю, даже будучи в запое. Лиза рассказывала, что его однажды неожиданно пригласили на кинофестиваль в Карловых Варах в качестве члена жюри. Он съездил. До этого он пил по-черному. В Чехословакии же не пил ни одного дня, но, вернувшись в СССР, продолжил пить.
В доме на улице Ленина в Ленинграде, в котором жили Дали, этажом выше жил писатель Виктор Конецкий. С ним я познакомился в гостях у Далей. Виктор с Олегом подружились: оба были неравнодушны к рюмке, да и по размеру таланта соизмеримы. Когда-то, уже после смерти Олега, побывав в Москве, я получил от Ольги Борисовны поручение зайти к Виктору. И я его выполнил.
Виктор меня принял радушно. Угостил чаем. Прочитал свеженаписанный рассказ про Пушкина, как тот переходил по льду через Неву, перепрыгивая со льдины на льдину. Поведал, как тяжко ему дается эта видимая легкость повествования. Что приходится по 17 раз переписывать один и тот же рассказ. Говорил, что когда он в плавании, то не пьет, что прожил он большую часть жизни в одиночестве, что мать его - бывшая балерина, а отец - главный прокурор Октябрьской железной дороги и на его совести много загубленных душ. Показал он мне свои акварели, очень даже неплохие. На некоторых рисунках стояла печать, свидетельствующая о том, что они рисованы на Северном Морском пути. Рассказал о спаивании северных народов, о том, что эту Софью Власьевну (то бишь, «советскую власть») он переносит через силу.
Так как я никогда умом не отличался, то простодушно задал вопрос, как он при таких мыслях может оставаться в рядах КПСС. Он ответил, что принял присягу и будет верен до конца. Я позволил себе усомниться в нужности соблюдения принятых по молодости лет обещаний. На что он. молча, открыл входную дверь, вышел на лестничную площадку и вызвал лифт. Я догадался, что мне вежливо указали на дверь.
После этого я был у него еще однажды: Лиза попросила занести диск с голосом Олега. На сей раз свидание было коротким, я даже не стал заходить в квартиру, правда, меня и не приглашали.
Еще один эпизод, связанный с домом на улице Ленина. Как-то Лиза нам позвонила и сообщила, чтобы мы приходили к ним, у них в гостях будет Ираклий. Я его тогда не знал, пошел с неохотой. Потом, когда я его услышал, то резко изменил к нему свое отношение.
Ираклий Андроников был очень выпуклой личностью. Благодаря ему я вижу, как живых, и Маршака, и Соллертинского, и многих других, кого он показывал. Говорят, что Сталин однажды его спросил: «Что, вы и меня можете показать?» - на что Ираклий голосом Сталина ответил: «Нэ-эт!»
Для Ираклия было не важно, как велика перед ним аудитория, зал ли это, полный зрителями, или частная квартира, где всего-то два-три человека, он одинаково, как истинный артист, отдавался процессу изложения своих повествований. Отличие лишь в том, что некоторые вещи в зале неудобно произносить. Мы все умирали от смеха, почти падали на пол, потому что на стульях усидеть было невозможно.
Особенно мне запомнился рассказ «Жопа в кустах». Сюжета особого нет, просто описывалась комичная ситуация с одним из сотрудников института, который внешне выделялся клочковатой бородой и большими розовыми щеками, за что и получил прозвище «Жопа в кустах». Ему понадобилось выступить в каком-то зале, где незадолго до его выступления из какой-то заброшенной кладовки достали трибуну, на которой некий озорной студент написал популярное заборное слово из трех букв. Это было обнаружено только, когда эту трибуну осветили, а ничего не подозревающий оратор, возвышавшийся над этой надписью, совершенно ей не соответствовал...
Было так смешно, что все просто умирали.
Спустя какое-то время я почему-то тоже отпустил бороду и, когда Ираклий Андроников был с концертом в Ленинграде, зашел за кулисы и спросил:
- Ираклий Луарсабович, вы меня не узнаете в этой ипостаси?
- Да, что вы, я хорошо вас помню.
Я очень хотел получить его автограф, возможности были, но у меня не было его книг. Мне позднее две книги дал Гелий с просьбой подписать ему и мне, я их передал Лизе, чтобы она взяла автографы. (Примерно в это время Андроников получил Ленинскую премию и радовался, что может раздать долги.) Но он страдал болезнью Паркинсона и надписать их в тот момент не мог. Он забрал книги с собой, сказав, что надпишет, как только рука перестанет дрожать. Но потом у Ираклия пошла полоса неудач. Сначала дочь его Манана покончила жизнь самоубийством, выбросившись из окна. Затем сгорела его дача в Переделкино вместе с нашими с Гелькой ненадписанными книгами.
Он сильно похудел, стал как вешалка. Сам он есть не мог - руки дрожали, не мог пользоваться ложкой. Жена его. Вивиана Абелевна, не кормила его с ложки. Считала, что это ниже ее достоинства. Все очень и очень грустно. Умер он в
1990 г.
Встреч, подобных описанной выше, в квартире на улице Ленина было огромное множество.
Когда в нашей коммуналке еще не было телефона, Лиза слала нам телеграммы приблизительно такого содержания; «ПРИХОДИТЕ СЕГОДНЯ 6 ЛИЗА». И мы с Лидой, моей женой, шли.
Таким образом я познакомился с Иосифом Бродским. Он мне ничем примечательным не запомнился. Был он тих и молчалив, в застольных беседах участия не принимал. Я знал, что у него с Лизой до этого был кратковременный роман. А я весь вечер и позднее, когда еще приходилось находиться в общих компаниях, испытывал чувство ревности к Лизе по отношению к нему, поэтому на контакт не шел. Про то, что он талантливый поэт, я, конечно, знал - со слов друзей, но в то время стихов его не читал, да и когда прочел, не был от них в восторге.
Во время одной из таких вечеринок вдруг раздался телефонный звонок. Лиза взяла трубку, я слышу ее голос из прихожей;
- Кеша, здравствуй... Давай к нам. Приходите вдвоем. У нас выпить есть - бутылка вухого вина.
Через полчаса появляются Иннокентий Смоктуновский с Роланом Быковым. Кеша тогда был актером товстоноговского БДТ и блистал в роли князя Мышкина. Я спектакля не видел, но зато как раз накануне видел фильм, поставленный по повести Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда», где Смоктуновский сыграл Фабера. Тогда эта роль на меня произвела сильное впечатление. Про Ролана я знал еще меньше. Кеша пришел в пальто, Ролан - в огромной меховой дохе. Они разделись, сели за стол.
Смоктуновский сообщил, что он проходит пробы на роль Гамлета, и целый вечер высказывал свои сомнения по поводу утверждения его на эту роль.
Ролан же сразу захватил компанию и весь вечер в ней царил. Как Олег Даль был рожден для воплощения Лермонтова на сцене или на экране, так Ролан был бы потрясающим Пушкиным, если бы эта роль случилась. Балагур, фантазер, живчик, хвастунишка, он не сидел на месте, двигался, жестикулировал, строил рожи. Помню, как он описывал свои баснословные гонорары: за эту роль он получил столько-то тысяч, за эту столько же, за эту еще столько плюс столько...
А когда мы с успехом прикончили бутылку «сухаря» (Смоктуновский пить отказался), Ролан, многозначительно подмигнув, произнес: «У меня есть!», вышел в прихожую и из огромной меховой шубы извлек на свет... маленькую бутылку водки (250 мл). Все так и прыснули от смеха. Это выглядело комично, особенно на фоне баснословных гонораров, описанных чуть раньше. Воистину, гора родила мышь,
Когда прощались, Смоктуновский продолжал твердить свое: «Только бы Козинцев меня взял!» И как меня впоследствии неприятно удивили его нелицеприятные высказывания в адрес Козинцева, спустя лет 10-15, на вечере встречи с Народным артистом СССР, лауреатом Государственной премии и т.д. и т.п. Иннокентием Михайловичем Смоктуновским, происходившем в ДК Ленсовета. Я даже не пошел к нему за кулисы в конце встречи, хотя накануне собирался. Очень, помню, расстроился я по этому поводу.
Первым мужем Лизы был Лешка Файнциммер, более известный как режиссер Леонид Квинихидзе, с ним и его тогдашней женой балериной Натальей Макаровой меня тоже познакомила Лиза. Они были у нас в гостях, в нашей коммуналке. Наталья поразила меня своей феноменальной худобой и, как бы покорректнее выразиться, своей сексуальной раскрепощенностью.
Вернусь в тревожное для меня лето 1983 г. Прожил я тогда в Москве у Лизы 10 дней. Каждое утро меня будил стук сапог, это рота охраны Института судебной психиатрии имени профессора Сербского, что расположился по соседству, голая по пояс, совершала утреннюю пробежку вокруг центрального здания - в три этажа, в форме буквы Е, окна которого замазаны белой краской. Говорят, что все окрестные здания относятся к институту, подвоз осуществляется с противоположного от дома Далей входа. Все-таки один пациент сбежал. Ходили по квартирам, разыскивали его. Захоронения делались внутри института, оттуда трупы не вывозились.
Лиза, хоть и мучилась с Олегом при его жизни, после смерти его затосковала. Забыла все плохое, вспоминала только хорошее. Всегда смотрела фильмы с его участием, ехала в любой район Москвы для этого. Разбирала его архивы, записи голоса, рецензии, упоминания о нем. Составила книгу. Мне подарила кое-какие вещи Олега. Например, сабо, привезенные Олегом из Чехословакии. Я до сих пор в них хожу в них дома.
Т огда же мы совершили поездку в Переделкино, в гости к Виктору Борисовичу Шкловскому. Лизку он знал еще младенцем. Милый старик, домашний, с гладко выбритым черепом. Встретили нас радушно, накормили, напоили, Он подарил мне несколько книжек, Я сделал несколько его портретов карандашом. Пошли прогуляться. Он все что-то рассказывал, в том же характерном для него стиле, отрывистом, импульсивном. Фразы рождалась спонтанно, в хаотичной последовательности. Например, что Дон-Кихот в нашем представлении человек пожилой, а на самом деле он был очень молод, почти мальчишка. А в конце нашей прогулки сказал мне: «Вы слишком поздно родились...» Потом мы сфотографировались и распрощались. Прожил Виктор Борисович после нашей встречи в Переделкино всего полгода. Его очень любил Олег Даль, а Конецкий просто обожал.
А когда прошли эти десять дней, и я вернулся в Ленинград, раздосадованные гэбисты моего исчезновения мне не простили: меня отдали под суд за прогулы; видите ли, отгулы не были проведены приказом. Но, как ни странно, я процесс выиграл. Это случилось впервые, чтобы завод проиграл процесс работнику. Мне повезло, судья, который должен был судить по моему делу, ушел в отпуск, а заменила его народная заседательница с юридическим образованием. Она могла безнаказанно судить по совести, что в общем-то и сделала. Спасибо ей за это.
Последний раз с Лизой я виделся в 1986 году на вечере памяти Олега, в Ленинградском Дворце Молодежи, где выступали Надежда Кошеверова, Виктор Конецкий. Вел вечер Евгений Татарский - режиссер, снявший телефильм "Приключения принца Флоризеля», под финиш был показан «Отпуск в сентябре». Картина, которая своей пронзительной безысходностью просто рвет сердце на части, довела меня до слез; представляю, каково было Лизе.
Один из наших последних разговоров по телефону был связан с феноменом «связи с потусторонним миром». Моя знакомая «экстрасенсша» Юлька-Шамбала, прознав о моем знакомстве с Олегом Далем, привела меня к некой «трансмедиумше» Марине, которая в ряде публикаций утверждала, что с нею контактирует дух Олега Даля. Так вот, во время «сеанса связи» этот «дух» меня не признал. Я Лизе рассказал про Марину, она сообщила, что ей давали прочесть этот опубликованный бред и она убеждена, что эта Марина - шарлатанка.
Недавно, по-моему год назад, умерла и Лиза. Славная, многострадальная и прекрасная женщина! Как там ее встретил этот «дух»?..
